Германия в эпоху религиозного раскола. 1555–1648

Старым и часто повторяющимся тезисом марксистской историографии выступает мнение о всеобщем закрепощении крестьян в целых регионах, о т. н. «втором издании крепостничества к востоку от Эльбы» в конце XVI в. В свете новых исследований, однако, становятся ясными весьма заметные региональные отличия во времени, способах и формах организации вотчинного хозяйства. Интенсивная хозяйственная перестройка и связанное с этим ухудшение положения крестьян наблюдались в некоторых районах Бранденбурга, что было доказано в обстоятельном исследовании X. Харниша на примере поместья Бойценбург. В землях прусского герцогства доля доходов от хлеботорговли за счет господской запашки превышала 80 %. Однако далеко не столь стремительно и широко развивался фольварк в Мекленбурге, Бранденбурге, на среднем течении Эльбы, в Нижней Австрии. Исследования X. Книттлера, изучавшего хозяйственную жизнь 42 австрийских поместий, показали, что поступления за счет отработочной ренты не составляли и третьей части всех доходов. Успех в реструктуризации поместий здесь был зачастую весьма относительным, сопровождался большими издержками и не обеспечивал быструю доходность. С другой стороны, имелись смешанные зоны, сочетавшие в себе как сеньориальный, так и вотчинный тип землевладения, как, например, в Тюрингии и Саксонии. Зачастую же даже в отдельных хозяйствах встречались переплетения разных укладов, причем далеко не всегда созданных разрушением крестьянского общинного права. В землях курфюршества Саксонского отработочные повинности (Frone)сочетались с традиционно крепкими правами крестьян, личной свободой и отсутствием наследственного чинша. Результаты работ П. М. Хана позволяют утверждать, что постепенная прорисовка землевладельческой реструктуризации еще не означала автоматического укрепления экономического положения дворянства. П. М. Хан, изучая бранденбургские и нижнесаксонские дворянские ландшафты, пришел к выводу о существенных региональных отличиях в структруах и степени эффективности поместных хозяйств в конце XVI в. По его мнению, складывается мозаичная картина даже в рамках относительно небольших территорий. Если в Укермарке (Бранденбург) крестьянин в 1600 г. вынужден был во время сбора урожая проводить на барщине 4–5 дней, то в Старой Марке — лишь 2. В то же время забота о поддержании престижа, организация свадеб, крестин, похорон нещадно опустошали кошельки дворянских семей. Одновременно все более тяжелым становились бремя княжеской службы и пресс государственных налогов. В таких условиях реорганизацию поместного хозяйства нельзя рассматривать лишь как тенденцию обогащения горсти дворян за счет разорения массы податного крестьянства. Она следовала в унисон сложным общественным процессам, в которых дворянство пыталось укрепить свой не слишком прочный экономический тыл.

Обобщая панораму экономической жизни дворянства, вероятно, можно утверждать, что в каждом конкретном регионе бесспорное экономическое благополучие характеризовало относительно немногочисленные группы семей. Вместе с тем невозможно рисовать черными красками хозяйственный быт большинства дворянских родов. Признаков тяжелого экономического кризиса дворянства накануне Тридцатилетней войны не наблюдается, его экономические позиции были в целом стабильными. Хотя и не проглядывали всецело радужные перспективы, но не было и предчувствия надвигающейся хозяйственной катастрофы. Дворянская публицистика и корреспонденция назидательно вещали о важности «доброй экономии» на земле, однако не исторгали жалоб и страхов за возможно дурное настоящее и будущее.