Германия в эпоху религиозного раскола. 1555–1648

Литературная пропаганда, однако, при всем своем агрессивном запале, как это ни парадоксально, имела, тогда пусть еще и незаметную, позитивную сторону: общество все более подвергалось воздействию единого информационного пространства, становилось более коммуникабельным благодаря информации. В свою очередь, мощная литературно-публицистическая волна соединяла языковые различия в одно целое и содействовала формированию единого культурно-языкового поля Империи. Формировалось пространство немецкого литературного языка, пространство культурной нации. Великая социокультурная миссия конфессионализации постепенно являла свое созидательное предназначение.

Рост религиозного противостояния спускался и на низовой уровень крестьянства и города. Характерным стало повышенное ощущение нестабильности и страха, охватывавшее широкие круги сельского и городского населения. Некоторые исследователи отмечают в этой связи и феномен роста колдовских процессов в различных уголках Империи накануне войны.

Начавшееся в конце XV в. гонение на ведьм переживало в век Реформации и религиозного раскола периоды подъема и спада, но именно в первые два десятилетия XVII в. оно получило новый мощный толчок. Как показывают новые исследования, помимо чисто мифологической основы, в отсутствие социальной причинности (провоцирование процессов властями и элитой ради усмирения социальной оппозиции «снизу») гонения на ведьм проистекали из подспудного желания «простого» человека реализовать себя в условиях все более возраставшего диктата властных учреждений, лишавших массы подданных самостоятельной активности. Религиозная пропаганда в таких условиях подталкивала крестьян и горожан к самодеятельности, даруя им роль самодеятельного элемента. И общество с охотой пользовалось предоставленной компенсацией взамен отобранной властью социальной самостоятельности.

Массовое сожжение ведьм. Гравюра Яна Люйкена

Впрочем, далеко не только низы страдали избытком ревности в борьбе с силами зла. Идеи очищения христианства от бесовской скверны владели умами и представителей городской элиты, и придворных обществ. В предвоенные годы оккультизм, занятие магией и всевозможные пророчества сделались повседневной нормой в городской среде и в домашнем мире имперских князей. Такова была логика развития конфессионализации: единого всеобъемлющего, всепоглощающего процесса, не оставлявшего крупных социальных лакун и демонстрировавшего лишь ту или иную степень динамики.

Наконец, дух нестабильности, тревоги и воинственности более или менее характеризовал все сословия в целом, что было заметно, разумеется, в первую очередь на верхушечном уровне. Строительство крепостей, появление первых регулярных армий, публицистическая пропаганда военных добродетелей, ощущение готовности к отражению возможного удара оппонентов отмечались современниками и были заметны для глаз иностранных наблюдателей.

§ 3. От Пражского восстания до издания Реституционного эдикта (1618–1629)

Ни один из указанных компонентов кризиса не мог спровоцировать саму войну. Необходимо было трагическое стечение обстоятельств в одном из самых взрывоопасных регионов, способное вызвать потрясение всего имперского здания. Таковым пунктом стала Богемия — ахиллесова пята всей Империи и наследственных земель Габсбургов.

В Богемии столкнулись прежде всего острые религиозные противоречия: с одной стороны, консолидированные силы протестантов в лице объединенных одной формулой веры «богемских братьев», утраквистов и лютеран, с другой — католиков, энергия которых возросла по мере поддержки со стороны младшей линии Габсбургов, воссевшей в Богемии с 1617 г. в лице Фердинанда Штирийского.