Германия в эпоху религиозного раскола. 1555–1648

Лютеранская историко-философская публицистика второй половины XVI в. представляла прошлую и текущую историю Империи в неизменном созвучии с тезисами Лютера. Уроженец Страсбурга Иоганн Слейдан (1505–1556) отважился создать первый исторический компендиум Реформации («Состояние религии и государства в правление императора Карла V», 1552 г.). Характерно, что в его представлении Реформация не столько образует шаг в новый мир, сколько выступает логическим продолжением предшествовавшей истории. Империя предстает базовой константой европейского христианства, внутренне преображаясь откровением, дарованным свыше Мартину Лютеру. Император Карл лишь соблазняется к противоправным деяниям посредством заблуждений папистской веры и своим католическим окружением, выступая в своем статусе и полномочиях вполне легитимной персоной. Шмалькальденская война в глазах И. Слейдана — лишь вынужденная защита имперских евангелических чинов от «папистов» и «антихристова Рима», посягнувших на свободу исповедания «чистого учения». Князья действуют во благо Империи, а не против полномочий имперской власти. Они защищают Евангелие, не покушаясь на прерогативы короны, а, напротив, приводя в соответствие намерения императора с его полномочиями. Правовед и историк, один из заседателей имперского камерального суда Симон Шард (1535–1572) продолжил мысли в этом же направлении на страницах своей «Истории правления императора Фердинанда I и Максимилиана II», изданной в 1564 г. Задумав свое сочинение как продолжение работы И. Слейдана, он видел в современной для него истории Империи прежде всего прогрессирующее развитие евангелической Реформации, не исключавшее лояльность короне со стороны протестантских чинов и саму монархическую концепцию Империи. В свою очередь, Матфей Флаций в знаменитых «Магдебургских Центуриях» (1563–1574), первом капитальном труде по истории церкви, выполненном с лютеранской точки зрения, легитимировал Империю в исторической ретроспекции. Тема четвертой, последней и нерушимой Империи получила широкое распространение в трудах многих лютеранских публицистов на исходе XVI в. Общим местом в их сочинениях становилась мысль о неизбежной победе св. Евангелия не только в отдельных землях, но и в границах всей Империи, что должно было означать и триумф лютеранского универсализма. Возникала мистическая иллюзия единой и мировой протестантской Империи на последней предвечной фазе существования мира. Отсюда — необычайно спокойное восприятие католиков-императоров на престоле Империи. Католики Габсбурги — лишь временное препятствие на пути евангелического триумфа в масштабах Империи. Рано или поздно престол перейдет к носителям евангелической веры. Любые же попытки насильственно осуществить перемены на троне — в конце концов только покушение на правовой статус Богом установленной Империи.

Параллельно с историко-философским направлением шло формирование политико-правовой традиции немецкого лютеранства, в рамках которой более детальными становились воззрения ученых-юристов на правовую структуру Империи и функции ее главы. Связано это было прежде всего с начавшимся в XVI в. процессом систематизации публичного права в Германии, который резко стимулировался условиями конфессионального времени, требовавшего подвести ясную правовую основу под возникшие церковно-территориальные структуры в их взаимосвязи с имперской конструкцией. Следствием стало развитие аристотелевской политологии в крупнейших университетах протестантской Германии (Тюбинген, Виттенберг, Гиссен). Наиболее полно правовая легитимация Империи предстала в трудах гессенского юриста Готтфрида Антония (1571–1618), первого канцлера основанного в 1607 г. стараниями ландграфа Гессен-Дармштадтского Людвига V Гиссенского университета. В своих трудах Г. Антоний последовательно проводил мысль о нерушимости не только самой Империи, но и монархических прерогатив императора, власть которого основана не на договорном праве монарха с имперскими сословиями, а на Богом установленном старшинстве. В соответствии с этим император должен считаться бесспорным верховным сюзереном всех имперских князей, территориальная самостоятельность которых всегда ограничена верховными правами короны. Империя выступала не федерацией автономных субъектов, а цельной правовой величиной, имевшей легитимного и бесспорного главу. Точка зрения Г. Антония получила последовательное развитие в трудах юристов гиссенской школы, прежде всего Дитриха Райнкинга (1590–1664). «Их воззрения едва ли в чем-либо отличались от мнения католической публицистики в вопросах достоинства, священства, старшинства и силы Империи» [Zeeden, ZG. S. 189].