Германия в эпоху религиозного раскола. 1555–1648

Но все достигнутые в середине века успехи на поприще реформирования отдельных структур могли перерасти в широкое и устойчивое движение лишь после приведения в порядок общих догматических и организационных основ церкви. Решающим шагом в этом направлении, шагом, имевшим огромные последствия для судеб католицизма, стал Тридентский собор, работавший с перерывами с 1545 по 1563 г. Его заседания распадаются на три этапа — 1545–1548 (Триент — Болонья), 1551–1552 (Триент) и 1561–1563 гг. (Триент). Входе первых сессий были выработаны важнейшие догматические положения, проводившие границу между католицизмом и протестантскими вероучениями (толкование Писания и Традиции), на втором этапе были приняты декреталии по вопросам евхаристии, покаяния и миропомазания. На последнем прения развернулись по вопросам причастия чашей мирян, крещения младенцев, мессы, почитания святых и практики индульгенции.

Важнейшими постановлениями Собора стали:

1. В противовес протестантским толкованиям Библии и требованию популяризации Писания на национальных языках, раздававшимся из гуманистического лагеря, перевод св. Иеронима («Вульгата») был признан единственно каноничным.

2. В отличие от принципа «sola-scriptura» протестантизма, выставлявшего абсолютный примат библейского текста, Тридент сформулировал принцип библейской, апостольской и церковной традиций как источников учения. Правильное толкование Писания невозможно без руководящего участия епископов и папы, пасторские функции которых завещаны Евангелием. Роберто Беллармин, один из отцов католического обновления, прекрасно сформулировал мысль о том, что Библия сама по себе полна противоречий и, чтобы разобраться в ней, требуется комментарий церкви, в то время как руководство церковью посредством указаний и наставлений принадлежит папе.

3. Семь таинств выставлялись спасительными для верующих в смысле их действительного воздействия, в случае если сам верующий (его внутренняя воля и убежденность) им не противодействует. Верующему тем самым являлась надежда на действительное оправдание, чем разрушалась догматическая посылка реформатов о символическом толковании причастия и вместе с тем отрицалась благодатная роль только лишь евхаристии и крещения.

4. Милость Бога невозможно заслужить самому человеку, но его добрые дела могут склонять Всевышнего к милости, т. е. к совместной кооперации: «cooperatio humilus cum Deo». Таким образом, Собор возвращался к идеям св. Фомы, обнаруживая «третий путь», синтезируя экстремальность лютеранства («sola fidei») и оправдание труда в реформатской доктрине. В главах о покаяниях подчеркивалась особая роль персонального исповедания и правильного соблюдения абсолюции. Добрые дела не ограничивались, как в кальвинизме, лишь социальной, житейской сферой, распространяясь на весь спектр священного ритуала: паломничество, покаяние, аскеза, почитание святых, пост, молитва за живых и мертвых.

5. Роль священника как сакральной фигуры была особо выделена в противовес общинному, лишенному святости профилю пастора у протестантов.

6. Наконец, были подчеркнуты руководящие функции папы в сфере управления церковью, прежде всего в издании декретов и контроле над епископатом. Параллельно были приняты меры к усилению руководства епископов. Им окончательно подчинялись архидьяконаты и передавалось право регулярного созыва диоцезальных синодов. Была отмечена необходимость устройства постоянных резиденций (декрет 1547 г.). Тем самым была решительно видоизменена традиция позднесредневековой церкви, во многом основанная на поощрении низовых структур, монастырей, монашеских конгрегации, а в сфере диоцезального управления — соборного капитула. Если до Тридента капитул постоянно выступал в контрольно-надзорных, часто — в соправительственных функциях по отношению к епископату, то теперь главной опорой реформ становился сам епископат.

Итоги Собора — при всей половинчатости и некоторой непоследовательности в принятых решениях — оказались важными прежде всего тем, что отныне церковь получала твердые основы — и догматические и организационные — дальнейшего существования. Был преодолен опасный кризис, резко осложненный Реформацией и расколом: противоречие между старыми формами и новыми силами. Собор венчал почти полувековые усилия не одного поколения католических реформаторов добиться обновления в решающих пунктах. Католицизму удалось ясно дистанцироваться от протестантских вероучений, сформулировать собственное видение догмы, но самое главное — не разрушить преемственность предшествующей традиции. Реформа церкви не переросла в ее разрушение, а элементы консерватизма не возобладали над желанием развивать Реформу.