Германия в ХХ веке

Взгляды Гитлера определяли военно-стратегическое планирование войны с Россией. Согласно плану «Барбаросса» ставка делалась на массированное применение танков и фронтовой авиации для проведения скоротечных операций по окружению и разгрому противника. Боеспособные части Красной Армии должны были быть уничтожены западнее линии Днепр – Западная Двина, чтобы затем вермахт мог, практически не встречая сопротивления продвигаться до рубежа Архангельск-Астрахань. Вопрос о направлении главного удара пока еще не стоял – наступление предусматривалось осуществлять одновременно тремя группами армий в направлении Ленинграда, Москвы и Северного Кавказа. Очередной «блицкриг» следовало завершить до наступления осенней распутицы. Гитлера не смущал ни опыт Наполеона, ни разумный отказ германских генералов первой мировой войны от продвижения вглубь России. Наряду с фанатичной верой в превосходство арийской расы над славянскими «недочеловеками» его убаюкивал опыт французской кампании 1940 г., показавшей безграничные возможности мобильных соединений контролировать завоеванное пространство. За несколько дней до начала войны на востоке Геббельс отмечал в своем дневнике: «Фюрер считает, что кампания продлится четыре месяца, мне кажется, что меньше. Большевизм развалится как карточный домик, мы накануне победы невиданного масштаба».

На рассвете 22 июня 1941 г. немецкие войска перешли границы Советского Союза. Почти двукратное преимущество армии вторжения перед частями Красной Армии, сосредоточенными в приграничных округах, многократно усиливалось качественным превосходством вермахта. Первые недели войны на Востоке принесли ошеломляющие успехи тактике охватывающих ударов с массированным применением танков.

Только под Киевом попало в плен около 600 тыс. советских солдат. Всего за полгода наступательных операций вермахтом захвачено около трех миллионов пленных, лишь каждый десятый из которых дожил до освобождения. Отдельные очаги героического сопротивления – оборона Брестской крепости, попытка контрнаступления под Смоленском – не меняли общей трагической картины. Сказывались и потеря управления войсками, и отсутствие продуманной стратегии оборонительных боев. Опыту солдат и офицеров вермахта, чувствовавших себя профессиональными военными, противостояло неумение и нежелание воевать красноармейцев, многие из которых едва успели пройти школу молодого бойца. Сталинская система, убаюкавшая народ сказкой о своих «исторических преимуществах», не показала их на первом этапе войны. Наоборот, ей пришлось платить по счетам прошлых лет – свою роль сыграли и репрессии по отношению к офицерскому корпусу 1936-1938 гг., и свертывание антифашистской пропаганды в первые годы второй мировой войны. За этот период военная промышленность «третьего рейха» выросла более чем в два раза, в СССР же только разворачивалось массовое производство новейших образцов вооружения.

Уже 4 июля Гитлер посчитал войну в России оконченной и начал переносить акцент на внеевропейский театр военных действий, рассматривая своей следующей целью захват Гибралтара, Суэцкого канала и всего Ближнего Востока. Высадка на Британские острова не предусматривалась, ставка была сделана на их блокаду и методичное уничтожение английской военной машины германской авиацией. Параллельно он активизировал контакты с японскими дипломатами, поощряя своего восточного союзника к вступлению в войну. Тем более неожиданным оказалось зимнее контрнаступление Красной Армии под Москвой, начавшееся 5 декабря 1941 г. и перечеркнувшее надежды на завершение «русской кампании». Оно имело прежде всего психологический эффект – впервые считавшемуся непобедимым вермахту пришлось отступать. Советский Союз доказал свое право на лидирующую роль в антигитлеровской коалиции, которая окончательно сложилась только после вступления в войну США.