Германия в XX веке

С конца 60-х гг. немецкие историки ведут дискуссию о том, не должны ли были взвалившие на себя «бремя власти» (С. Миллер) социал-демократы вести в ходе революции другую, более радикальную политику, опираясь прежде всего на разбуженную энергию масс. В новейших работах отмечается «неизбежность сотрудничества СДПГ со старой элитой», но признается и то, что «размеры этого сотрудничества шли дальше, чем того требовала обстановка» (Г.А. Винклер). Речь идет о демократизации армейских структур, свернутой по требованию Гренера и Гинденбурга, о так и не начатой земельной реформе, позволившей бы подорвать экономические позиции юнкерства, наконец, о реакционном чиновничестве, оказавшемся «незаменимым». Ставка на постепенность политического и социального прогресса являлась оборотной стороной ортодоксальной интерпретации марксизма, веры в его «железные законы истории». А ведь европейские события нового времени давали достаточно примеров непредсказуемости и зигзагообразности общественного развития, сочетавшего в себе и «два шага вперед», и «шаг назад». Открывая Национальное собрание, Эберт поставил в заслугу революционному правительству прежде всего то, что оно ограничилось «оформлением банкротства старого режима». Верные своей доктрине, социал-демократы предоставили «делать историю» другим социально-политическим силам.

Авторитет СНУ после январских событий держался не столько на решениях Всегерманского съезда советов, сколько на штыках армейских частей, которыми командовал социал-демократ Густав Носке, ставший впоследствии военным министром. Состоявшиеся 19 января 1919 г. выборы в Национальное собрание должны были обеспечить демократическую легитимацию республиканцам, окруженным приверженцами гражданской войны слева и национальной войны справа. Избиратели отдали свои симпатии умеренным партиям (впервые в выборах принимали участие женщины) – СДПГ, ХДП и ГДП получили 76 % голосов, что являлось более чем достаточной основой для стабильной коалиции. Либералы и Центр были солидарны с деятельностью социал-демократов в двух важнейших пунктах – не допустить «красной анархии» и привести страну к парламентской демократии. Во многом такая позиция диктовалась внешними факторами – ни для кого не было секретом, что приход к власти в Берлине сторонников «диктатуры пролетариата» вызовет жесткий ответ стран Антанты и, вероятно, оккупацию значительной части Германии. Слова Макса Вебера о том, что «если мы сами не разберемся с Либкнехтом, наводить порядок в Германии придется американцам», достаточно точно отражали настроения тех, кто мечтал о стабильности и порядке без ностальгии об утерянном германском величии. В то же время выборы показали отсутствие базы для социалистических преобразований – СДПГ и СДПГ вместе взятые получили чуть больше 45 % голосов. КПГ после острых дебатов на Учредительном съезде приняла решение вообще бойкотировать выборы в Национальное собрание. Хотя впоследствии это было расценено как ошибка, негативное отношение коммунистов к первой германской республике сохранялось на протяжении всего недолгого срока ее существования. Для них, как и для крайне правых, она тоже являлась результатом поражения – в данном случае поражения пролетарской революции.

Местом работы Национального собрания был избран Веймар – небольшой город в Тюрингии, связанный с самыми блестящими страницами немецкой литературы. Впрочем, в этом выборе, давшем название первой германской республике, преобладал прагматический расчет – народные избранники не должны были чувствовать дыхания берлинских улиц. 11 февраля 1919 г. Национальное собрание избрало Эберта временным президентом страны (Reichspräsident), тот поручил формирование коалиционного правительства из представителей СДПГ, ГДП и Центра Шейдеману. Наряду с выработкой конституции Национальному собранию предстояло принять условия мира, которые в течение нескольких месяцев обсуждались на Парижской конференции держав-победительниц.