Германские канцлеры от Бисмарка до Меркель

В один из первых апрельских дней 1933 г. Брандт простился с Любеком. Расставание не было тяжелым. Чтобы не подвергать себя риску, ему надо было уехать за пределы Германии. Через пять с половиной лет, в октябре 1938 г., в Париже, несколько дней спустя после подписания Мюнхенского соглашения, Брандта представили Генриху Манну. Писатель, которому тогда было 67 лет, сказал своему молодому любекскому земляку со слезами на глазах и с нескрываемой печалью в голосе: «Семь башен (символ Любека, вошедший в герб города. — А.П.) мы, наверно, никогда больше не увидим».

Вилли Брандт

В эмиграции Брандт изучал историю в университете Осло и начал писать в норвежские газеты статьи, которые подписывал псевдонимом Вилли Брандт. В 1937 г. он писал для скандинавских газет репортажи о гражданской войне в Испании, а в 1938-м, когда немецкие власти официально лишили его гражданства, принял гражданство Норвегии. После оккупации страны немцами в апреле 1940 г. Брандту удалось перебраться в Швецию. В Германию он вернулся летом 1945 г. в форме офицера норвежской армии и работал корреспондентом нескольких скандинавских газет, а с 1947 г. — пресс-атташе норвежской военной миссии в Берлине. После возвращения немецкого гражданства уже под новым именем Брандт (до этого его знали как Герберта Фрама) стал представителем правления СДПГ в Берлине, а в 1950 г. был избран в палату депутатов и вскоре стал ее президентом.

Что же касается его происхождения и связанных с ним в течение всей долгой политической карьеры пересудов, то ответы Брандта на подобные вопросы всегда звучали беспомощно. Председатель ХСС Франц Йозеф Штраус в 1961 г. во всеуслышание заявил: «У нас есть право спросить господина Брандта: чем занимались вы за границей целых двенадцать лет? Мы-то знаем, что делали в Германии!»

Как президент Берлинской палаты депутатов Брандт 1 октября 1957 г. стал правящим бургомистром Западного Берлина и десять лет отвечал за судьбы людей в этом осажденном городе. Хорошо выглядевший, элегантный, умный и любезный бургомистр являл собой после бурной страсти Курта Шумахера и несколько досадной порядочности Эриха Оллен-хауэра, которые проиграли в 1953 и 1957-м три раза последовательно выборы в бундестаг, новый тип социал-демократического руководителя.

Когда в ноябре 1960 г. политические сторонники избрали Брандта в Ганновере своим кандидатом на пост канцлера, он так представил свое видение задачи: «Нам необходимо пространство для развертывания действий политических сил, чтобы, не подвергая угрозе нашу безопасность, преодолеть неподвижность и идеологическую позиционную войну».

В августе 1961 г. раскол Берлина был наглядно выражен в бетоне — вопреки закону жизни единого города, в котором выросло не одно поколение. 25 лет спустя президент США Рональд Рейган заявил в Вашингтоне, что если бы он был в то время президентом, то приказал бы снести стену. Когда один американский журналист спросил Брандта 13 августа 1986 г. в Берлине, что он думает об этом заявлении, тот отказался от какого-либо комментария.

Брандт последовательно проиграл две кампании по выборам в бундестаг: в 1961 г. он уступил Аденауэру, в 1965 г. — Эрхарду.

Смена власти

Образованная в 1966 г. большая коалиция с Куртом Георгом Кизингером в качестве канцлера и Вилли Брандтом в качестве министра иностранных дел положила начало смене власти в Боннской республике. Страна переживала в высшей степени драматичный и в определенной мере болезненный процесс эмансипации. Эпоха единовластия ХДС/ХСС близилась к концу. Без социал-демократов, которых Аденауэр презирал, унижал и подозревал в симпатии к коммунистическим идеям, больше нельзя было обойтись. Они не только претендовали на участие в управлении государством, но и имели свои собственные взгляды на целый ряд проблем, которые хотя и не противоречили принципам рыночной экономики и участию в Атлантическом сообществе, но предусматривали большую самостоятельность. Дебаты, возникшие между министром экономики профессором Карлом Шиллером и переквалифицировавшимся из филолога в экономисты Францем Йозефом Штраусом, разворачивались в заоблачных сферах и редко затрагивали политику, доставляя обоим оппонентам высшее интеллектуальное удовольствие.

На первый взгляд речь в их дискуссии шла только о ревальвации (повышение обменного курса) немецкой марки, но в действительности — о ее проверке на прочность: способна ли она противостоять штормам, свирепствовавшим в мире международных финансов. Шиллер высказывал оптимистичные прогнозы, Штраус стоял за сохранение статус-кво. Ревальвация означала, что ФРГ готова занять лидирующие позиции в мировой экономике. Отставая от США, но находясь в одном ряду с Японией, еще одной побежденной страной во Второй мировой войне, она далеко опередила прочие европейские страны.