Герои 1863 года. За нашу и вашу свободу

Потебня был твердо уверен в сочувствии своих товарищей польскому движению. Е июне 1862 года он об этом написал Герцену и Огареву. «Еели вы,— писал он, — имеете верное понятие о положении дел в Польше, вы должны знать также и дух войска в Польше; мы настолько сблизились с патриотами польскими, что во всяком случае примем прямое участие в близком восстании Польши... Я уже писал вам раз по поручению своих товарищей; тогда я еще не знал, что пропаганда будет так легка и так успешна; теперь войско, квартирующее в Варшаве, стоит на такой йоге, что готово драться с своими, если б они вздумали идти против поляков».

Мы мало знаем о работе офицерских кружков — низовых ячеек армейской организации. Поэтому особую ценность представляют сведения о деятельности кружка 4-го стрелкового батальона 4-й пехотной дивизии. Здесь пропаганда среди солдат велась широко и почта открыто. Подпоручик 4-го батальона П. М. Сливицкий, ведавший фехтовальной командой, читал солдатам статьи из нелегальных изданий и разбирал с ними некоторые политические вопросы. Команда состояла из семидесяти пяти солдат, двенадцати унтер-офицеров, четырех преподавателей. Беседы с солдатами вели наряду со Сливицким и другие офицеры: И. Н. Арнгольдт, Д. П. Непенин, П. В. Плешков, а также унтер-офицер Францишек Ростковокий и рядовой Лев Щур. Участники кружка рассказывали позже, что пропаганда среди солдат дала «поразительные и неожиданные результаты».

Как показало следствие, Сливицкий читал солдатам те статьи из герценовских изданий («Исторического сборника» и «Полярной звезды»), в которых содержались материалы, разоблачавшие преступления романовской династии. Аналогичную работу вели его товарищи. Суд признал их виновными в оскорблении царя «распространением между нижними чинами ложных и дерзких рассказов о государе и -о царствующем доме, взятых из враждебных России сочинений».

Другой темой пропаганды были наиболее интересные для солдат вопросы о положении крестьян, о барщине, об очиншевании (переходе с барщины иа оброк). Интересно, что солдаты читали «Дубровского» Пушкина — повесть о произволе и насилии помещиков и борьбе с ними молодого дворянина, ставшего во главе разбойников. При этом, как явствует из обвинительного заключения, офицеры превратно толковали правительственные решения по крестьянскому делу, в частности реформы в Царстве Польском.

Особо тяжкой виной участников кружка в 4-м батальоне суд признал «подучение к бунту» солдат. По заданию Сливицкого Росгковский и Щур должны были в Олонецком и Шлиссельбургском пехотных полках добиться выступления солдат против тягот службы. Этим полкам предстоял инспекторский смотр. Участники кружка хотели, чтобы солдаты ответили молчанием на приветствие командира корпуса генерала Хрулева и тем самым выразили «неудовольствие на частые смотры и разводы». Ростжовский и Щур не смогли выполнить задание. Но самый замысел свидетельствует о предварительной подготовке: солдаты двух намеченных для выступления полков были, очевидно, заранее распропагандированы. В этих полках армейская организация давно имела свои ячейки. В Шлиссельбургском полку во главе кружка стоял Потебня, в Олонецком активными деятелями были А Ф. Будзилович, Е. И. Эейн, М. К. Итин-ский, И. Н. Лойко.

Кружок в 4-м стрелковом батальоне очень рано попал в поле зрения карательных органов царизма. В феврале 1862 года был арестован В. Каплинский, который, впрочем, не назвал никого из своих соратников. Более тяжелым ударом был арест Арнгольдта, Сливицкого, Ростковского и Щура в апреле того же года. К следствию были -привлечены Непенин и Плешков, попали под подозрение некоторые другие офицеры. Однако оставшиеся на свободе неизвестные нам участники кружка, по-видимому, продолжали деятельность, репрессии не могли убить сочувствие солдат к арестованным.

Дело участников кружка 4-го батальона показывает, что они не только завоевали авторитет в офицерской среде, но и пользовались подлинной любовью в солдатских массах.

Когда стало известно об аресте Арнгольдта и Сливицкого, человек шестьдесят солдат с оружием хотели броситься на защиту, и только приказание Сливицкого, понимавшего бесполезность выступления, удержало их. Впоследствии, «несмотря на все мордобития и розги», председатель следственной комиссии полковник Мясковский не добился от солдат каких-либо показаний во вред Арнгольдту и Сливицкому. От Ростковского и Щура следователи также не могли добиться ни слова. В наказание солдат перевели в другие части, в том числе девять человек отправили в Оренбургский корпус. Оставшихся в батальоне солдат новый командир и новые офицеры долго называли «бунтовщиками».