Герой?

— Сейчас ливанет — обрадовал нас Ольг и мы опрометью бросились в избу.

Бежим, тащим снедь: жаркое, закуски, выпивку — руки заняты, а всякие тарелки, плошки, чашки и бутылки, будто специально, норовят вывалиться. И тут… как сверкнёт молния, как громыхнёт! Я едва не выронил палку колбасы и, согнувшись, ещё больше ускорился. Земля дрожит, везде гремит.

В дом мы не вошли — влетели. Огромная изба без всяких перегородок, у окна — стол, вдоль стен — лавки (они же — кровати), в центре хаты — открытый, обложенный камнем, очаг. Над кострищем, возвышается металлическая тренога, поддерживающая большой (литров на пятьдесят) казан.

За окном льёт, как из ведра. Мы сидим в тепле, успокаивающе потрескивает костёр и старосту пробило на рассказ:

— Это место не простое, — начал он загадочно и вкусно, словно открывая засаленную и затёртую множеством рук интересную книгу. — Мне говорили, что где-то в этих местах деревня была, сплошь из вампиров, упырей по-нашему. Прямо у деревни и старое кладбище расположилось, оградки в мотках пожухлой травы и мха, ворон на сухостоине — жуть. С этого кладбища в полночь и вставали эти упыри. Только те лежали и не могли встать крови попить, у кого осиновые колья в сердце были забиты. А деревенька давно заброшенная была, никто в ней не селился, боясь нежити кладбищенской. Только однажды забрели в неё два охотника, спасаясь от дождя. Натопили печку, выпили, а потом один говорит другому, мол, пойдём до дому, нельзя здесь ночевать, место дурное. Товарищ же его смеяться начал: ты, видать, сказок наслушался бабьих, трусишь как пацан малолетний. Так и остались дотемна. А в полночь послышались на мокрой дороге отчётливые шаги, мерные такие, ровные. Стук в дверь, а к окошку бледное лицо прилипло. Все бы ничего, путники запоздалые, но лицо странное, белое с синевой и красными губами, спутанные длинные волосы, а глаза из одних белков состоят, словно закатившиеся кверху. Торкается путник в окно, молча, и губы открывает с клыками под ними, пусти мол, холодно… Один из охотников не выдержал, вынес соседнее окно плечами. Так с оконной рамой и понёсся в лес. Бежал под дождём, ног не чуя, пока не добежал еле живой до настоящего жилья. Там его отогрели и выслушали. А под утро пошли в заброшенную деревню. В доме лежал труп второго охотника, белый, без крови и с открытыми глазами. Вбили ему в сердце осиновый кол и закопали мужика на том же кладбище… Так что, не простые эти места, не простые, — уже знакомо и банально заключил Ольг.

— Квест кому-то дали? — Прагматичный азиат развеял мистическую ауру.

— Неа.

— Да и откуда тут вампиры? — Удивился Олег. — Люди за симбиотами в Ничейные Земли ходят. И то — не факт, что получат.

Мы принялись обсуждать: могут или нет обитать кровососы в светлых землях. А вот девушки — напряглись, сидели тихо и задумчиво, временами оглядываясь по сторонам. Ближе к вечеру, едва начало смеркаться, дождь стал стихать.

— Кар! — проорал за окном ворон и со всей силы двинул по стеклу клювом. — Дзинь!

От неожиданности, я вздрогнул, а девушки вскочили и изготовились к бою.

— Тьху на тебя — выругался староста, — проклятая птица.

— Ребята, может, пойдём домой? — Еле слышно выдохнула Софья. — Поздно уже и дождь почти закончился.

— Солнышко — попытался успокоить девушку Вага. — Ты чего? Сказки все это. Какие вампиры в наше время? Тут с нынешней экологией и генно-модифицированными продуктами упырь укусит, так сразу копыта в сторону от нашей кровушки-отравушки! И кола осинового не надо. Сразу кирдык на века вечные! — веселился Вага, глядя на погрустневшую Софу.

Тем не менее, с отъездом мы не стали задерживаться. И когда уже паковали вещи, услышали мерные, хлюпающие шаги на улице. Кто-то приближался к дому. Стукнули в дверь… Затем в окне показалось бледное лицо. Губы что-то шептали, в спутанной бороде блеснули крепкие зубы… «Холодно, пустите-е-е» — словно подвывало в трубе. Софья беззвучно открывала рот и показывала в сторону окна дрожащей рукой. Девушка не могла сказать ни единого слова. Мы тоже были словно в гипнотическом сне, как сомнамбулы. В дверь опять стукнули.

Первым очнулся Вага. Горец выставил перед собой щит и кинулся к выходу, там загрохотало, кто-то взвыл.

— Его укусили. Вагу, упырь… Его… — шептал староста, зачарованно придвигаясь к дверям. Его глаза остекленели. В них стояла полная луна, и отражался кровавый свет от разорванного горла Ваги. Так нам казалось… В сенях снова загрохотало.

— Хватайте, что есть деревянное! — крикнул я. — Валим упыря! Настя, хиль.

— Ща я этого кровососа заклинанием приложу!

— Я тебе, мать твою!.. Ты чего лопатой…?! Какие, блин, упыри?! Сам ты упырь! Я по нужде во двор вышел, а дверь захлопнулась. Зачем, лопатой-то по башке!

— Харальд? Ты?! — Вскоре заимка качалась от дружного смеха.

— Так вы меня за упыря приняли?! Ха-ха-ха! — снова и снова взрывался смех в доме.

Притихший лес освещали две луны, резкие тени от деревьев лежали на влажной, посеребрённой земле, а в окно заимки пристально вглядывался чёрный ворон.

15. Осада. Па-де-де: Антре