Герои

— Генерал Челенгорм… — Тактичней, тактичней. — Храбрый и доблестный воин, добрый друг короля. — И в итоге продвинут далеко за пределы своих ограниченных способностей. — Миттерик — умелый и опытный солдат. — Равно как и своенравный бахвал, твёрдо нацеленный на отцовскую должность.

— И у каждого под началом столько народу, сколько у нашего лорда-губернатора Мида?

— По семь отдельных полков — два кавалерийских и пять пехотных. — Финри была готова поведать про их численность, регалии и старших офицеров, но Элиз, кажется, уже приближалась к пределам осмысленного восприятия. Пределы её восприятия никогда не простирались далеко, но Финри всё равно твёрдо решила сделать из неё подругу. Её муж, полковник Бринт, по словам многих близок самому королю, что делает его нужным знакомством. Вот почему она никогда не забывала смеяться его вымученным шуткам.

— Так много людей, — заметила Элиз. — Ваш отец, безусловно, несёт огромную ответственность.

— Да. — В последний раз, когда Финри виделась с отцом, её потрясло, насколько изношенно тот выглядел. В её уме он всегда был отлит из железа, и осознание того, что внутри он может быть мягок, огорошило больше всего. Наверно вот так ты и становишься взрослой, когда понимаешь, что твои родители столь же способны ошибаться, как и все остальные.

— А сколько солдат у них?

— На Севере нет чёткой границы между солдатом и штатским. На их стороне несколько тысяч карлов — профессиональных бойцов, с собственными кольчугами и оружием, приученных к военной жизни, тех, кто становятся остриём атаки и первым рядом в стене щитов. Но на каждого карла придётся несколько трэлей — крестьян или ремесленников, сражающихся или работающих на войско, за деньги или по принуждению, обычно легковооружённых — копьём или луком, но тем не менее, часто закалённых воинов. Ещё есть названные, опытные ветераны, боевыми свершениями завоевавшие почётное место. Те служат в качестве офицеров, телохранителей или разведчиков в небольших группах, называемых дюжины. Как вон они. — Она указала на захудалую вереницу людей Ищейки, оттеняющих колонну справа на гребне. — По-моему, вряд ли кто-нибудь знает, сколько всего сил у Чёрного Доу. Пожалуй, не знает и сам Чёрный Доу.

Элиз заморгала.

— Ты так много знаешь.

Финри очень хотела сказать «а то!», но ограничилась беззаботным пожатием плеч. Здесь нет волшебства. Она просто слушала, наблюдала, и не заговаривала прежде, чем ясно понимала, о чём собирается говорить. Знание, в конце-то концов, корень всего могущества.

Элиз вздохнула.

— Не правда ли, война ужасна?

— Она стирает ландшафт, стопорит промышленность и торговлю, убивает невинных и награждает виновных, пускает по миру честных людей и набивает карманы дельцам, и под конец выдаёт одни лишь трупы, памятники, да легенды о доблести. — Финри решила не упоминать, что вместе с тем война часто сулит огромные возможности.

— Так много искалеченных, — произнесла Элиз. — Так много мёртвых.

— Ужасно. — Однако после мёртвых остаются места, куда может быстренько ступить проворная нога живого. Или куда проворные жёны могут быстренько протолкнуть своих мужей…

— И все эти люди. Теряют кров. Теряют всё. — Элиз увлажнёнными глазами уставилась на встречную процессию обездоленных — оттеснённых солдатами с дороги и вынужденных тащиться сквозь удушливую пыль.

Преобладали женщины, хотя судить было нелегко, настолько изодраны их лохмотья. С ними несколько стариков и несколько детей. Наверняка, северяне. Несомненно, бедняки. Даже не бедняки, ведь у них буквально не было ничего. Лица искажены от голода, челюсти свисают от истощения. Цепляются за душераздирающе тощие пожитки. Они глядели на топочущих в другую сторону солдат Союза без ненависти и даже без страха. Они отчаялись настолько, что вышли за пределы любых эмоций.

Финри не знала, от кого именно они бегут и куда лежит их путь. Что за ужас привёл их в движение, и какие ещё предстоит им вынести. Бездумные ритмы войны расшатали их дома и вытрясли людей наружу. Глядя на них, Финри чувствовала себя постыдно защищённой, отвратительно везучей. Легко забыть сколь многое у тебя есть, если глаза всегда нацелены на то, чего у тебя нет.

— Кто-то должен что-то сделать, — тоскливо прошептала Элиз.

Финри стиснула зубы.

— Вы правы. — Дала коню шпоры, вероятно взметнув пару комков грязи на белое платье Элиз, мгновенно покрыла отделяющее расстояние и вклинилась в группу офицеров, бывшую мозгом дивизии, зачастую работавшим вхолостую.

Тут разговаривали на языке войны. Распорядок и снабжение. Погода и настрой. Этапы передвижения и боевые порядки. Для Финри он не был иностранным, и, продвинув коня между ними, она сразу начала отмечать просчёты, ошибки, несообразности. Её воспитывали в казармах, солдатских трапезных и штабах, она пробыла в армии дольше большинства тутошних офицеров и знала о стратегии, тактике и логистике не меньше их. Уж точно значительно больше лорда-губернатора Мида, кто до прошлого года не встречал противника опаснее, чем званый ужин.