Герои без вести не пропадают. Книга вторая

Мартин распахнул полы кожаного пальто раненого и рукой пошарил по его груди.

– Глянь-ка, тут еще много наград. Вот повезло нам! Давай поделим их поровну. Золото пригодится нам, а героя, чтобы не жаловался, пристрелим, – предложил он.

– Можно и пристрелить, – согласился его напарник, но усомнился, когда увидел погоны русского. – Впрочем, нельзя спешить. Видишь, это не простой солдат, а полковник. Кто знает, может, он пригодится нашему командованию. Давай понесем его в перевязочную. Пусть там решат, что с ним делать.

– Как хочешь, – Проворчал Мартин.

После этого санитары тяжелораненого. Турханова (а это был он) положили на носилки и понесли в полевой госпиталь.

В хирургическом отделении немецкого госпиталя в ту ночь дежурили врач Флеминг и. медсестра Элизабет Штокман. Они должны были решить судьбу Турханова. Познакомимся с ними ближе.

В конце двадцатых и в первой половине тридцатых годов нашего столетия в медицинских журналах разных стран не раз появлялись сообщения о блестящих хирургических операциях на сердце и легких, сделанных знаменитым австрийским хирургом, профессором Венского университета, почетным членом королевского общества Великобритании, почетным академиком академий наук многих стран, доктором медицинских наук Эрихом Флемингом. Слава его росла вместе с числом спасенных им человеческих жизней. Его любили простые люди, уважали коллеги, им гордились австрийцы. Но начиная с 1938 года, когда Австрия насильственно была присоединена к фашистской Германии, неожиданно закатилась и его звезда.

Профессор Флеминг никогда не увлекался политикой. Более того, он был убежден в несовместимости политической деятельности с научной. Но после аншлюса, вопреки своему желанию, он очутился в гуще политических страстей. Началось это так. Нацисты предложили ему уволить из своей клиники всех врачей и медицинских сестер еврейской национальности. Он не подчинился, мотивируя тем, что своих помощников он подбирает не по национальному признаку, а по их деловым качествам. Фашисты настаивали на своем. Флеминг с негодованием отверг их требование, пригрозив отставкой, если не оставят его в покое. Как и можно было догадаться, в борьбе победителями вышли нацисты. Часть сотрудников Флеминга вскоре очутилась в концлагере, а остальные выехали за границу. С того момента непокладистого ученого стали называть «красным», не допускали его к участию в различных конференциях и симпозиумах, не выпускали в зарубежные страны и запретили принимать у себя коллег из других стран. О нем перестали писать в газетах и журналах, умышленно замалчивали его успехи и достижения в теории и практике хирургии. Ученого с мировым именем третировали на каждом шагу. Общество хирургов по настоянию фашистов не переизбрало его своим вице-президентом на очередной срок, но работы профессора не лишили, наоборот, даже добавили. Когда кто-нибудь из фашистских главарей нуждался в квалифицированном лечении, то старался попасть в клинику Флеминга, а не тех из его коллег, которые с легкостью необыкновенной приняли фашизм и в своей практической деятельности начали руководствоваться не наукой, а расистской теорией. Впрочем, это никого не удивляло: ведь даже самому убежденному гитлеровцу не хочется умереть, и, когда имеется выбор, он предпочитает лечиться у настоящего врача, пусть он даже будет антифашистом.

В 1939 году, когда Гитлер развязал вторую мировую войну, многие врачи Германии были мобилизованы в армию и работали в военных госпиталях. Доктор Флеминг оказался в их числе. Как и другим профессорам, ему присвоили звание полковника медицинской службы и назначили ординатором хирургического отделения одного из госпиталей. Тут он проработал почти четыре года. За это время он добился выдающихся успехов в области грудной хирургии. В руках этого изумительного мастера обыкновенный скальпель совершал чудеса. Благодаря неутомимой деятельности Флеминга не один десяток тяжелораненых, обреченных на верную гибель, остался в живых, а многие из них даже снова возвратились в строй. Если учесть, что на операционный стол к профессору Флемингу главным образом ложились высшие офицеры армии и флота, в спасении которых было особенно заинтересовано командование, то ценность Флеминга как хирурга приобретала особое значение. Поэтому, хотя он по-прежнему оставался чуждым нацистской идеологии и этого ни от кого не скрывал, руководители медицинского ведомства вплоть до последнего времени в открытый конфликт с ним не вступали. Но в 1944 году чаша терпения начальства переполнилась: антифашистские высказывания профессора были приравнены к пораженческой агитации, подрывающей боевой дух вермахта, и Флеминг очутился на восточном фронте.