Герои без вести не пропадают

— Я уже говорил, что большинство поляков ненавидит русских. Чтобы эту ненависть превратить в открытую войну, необходим сильный толчок. Таким толчком могла бы послужить массовая резня поляков, учиненная советскими партизанами. Для этого следовало бы натравить партизан на жителей какой-нибудь деревни, скажем, к примеру, на крестьян соседнего села Бохеньки… Об этом мы тут же оповестили бы весь мир.

Полковник ждал, что собеседник горячо поддержит его план и тут же попросит разрешения лично участвовать в провокации. Однако Соколов оставался спокойным.

— Не выйдет! — коротко резюмировал он.

— Что не выйдет? — подозрительно покосился на него полковник.

— Не удастся нам натравить советских партизан на крестьян. Я знаю по своему опыту, а он у меня не малый, что коммунисты так забили голову партизанам своими идеями братства и дружбы между народами, что их никогда не заставишь убивать поляков только за то, что они поляки. Устроить же резню крестьян — просто абсурд, ибо большинство партизан — это те же крестьяне!

Подобные мысли иногда посещали и самого Планка, поэтому поколебать его уверенность было не так уж трудно. Слова Соколова расстроили его. Он помрачнел, глаза его потухли.

— Неужели вы считаете наш план неосуществимым? — тихо спросил он.

— Почему же? Его можно осуществить, но за дело надо взяться иначе, как говорится, с другого конца.

— Именно?

— Можно было бы создать специальный партизанский отряд, поставить руководителями своих людей, распространить слух о его боевых подвигах, а когда все будет готово, поручить командованию ввести отряд в деревню Бохеньки и устроить там резню. Нечто подобное мы однажды проделали в Белоруссии, когда против партизан надо было восстановить латышских крестьян.

— Это идея! — чуть не подпрыгнул от радости шеф абвергруппы. — Над ней стоит поработать. Скажите, чем закончился ваш белорусский эксперимент?

— Сначала все было хорошо. Латыши перестали снабжать партизан хлебом, мясом, самогоном, переловили всех своих подпольщиков и передали их в руки полиции. Но мы допустили одну ошибку: создали фальшивый отряд из переодетых жандармов и полицаев. Этим воспользовались коммунисты и примерно через месяц разоблачили нас. Тогда обозленные крестьяне переловили уже наших лжепартизан, опознали их и всех, кто не успел сбежать, прикончили. Поплатился головой и руководитель отряда, мой друг капитан Агамалов.

— Да, да! Отряд мы создадим, но учтем и вашу ошибку. Я подумаю, поговорю со своими сотрудниками. Потом обсудим с вами все детали… А пока у меня к вам есть одна просьба. Нам надо выяснить, где скрывается Тадеуш Бохеньский. Об этом, несомненно, знают его мать и сестра, но не выдают тайны. Не сможете ли вы добиться, чтобы они написали и передали через вас письмо этому хлыщу? Он здорово мешает нам! Ведь в его распоряжении целый батальон Армии Крайовой.

— Попытка не пытка, — согласился Соколов. — Одурачить старушку и неопытную барышню, думаю, будет не так сложно. Но говорят, у Тадеуша есть брат по имени Казимир. Он может отомстить, а мне бы не хотелось наживать еще одного врага.

— Такой опасности не существует: с божьей помощью, Казимир еще в конце прошлого года ушел, как говорится, в мир иной, — усмехнулся Планк и, поймав на себе недоверчивый взгляд Соколова, добавил:

— Да, мой друг, старшего сына графини нет ни среди живых, ни среди мертвых: его сожгли в крематории, а прах развеяли по ветру.

Полковник говорил правду: выполнение плана «Финдлинг» они с адмиралом Канарисом начали именно с уничтожения старшего Бохеньского. Тогда он находился в лагере военнопленных офицеров. Люди Канариса подбили его написать книгу под названием «По какому пути пойдет послевоенная Польша?». Агенты абвера тайно переправили рукопись в Лондон, а польские эмигрантские круги издали эту книгу сначала на польском, потом на английском и французском языках. Книга разошлась большим тиражом, и до того никому не известный кавалерийский ротмистр неожиданно стал одним из популярнейших людей Польши. Дальнейшая судьба его сложилась печально. По распоряжению Канариса над ним устроили громкий процесс, обвинив в подпольной антифашистской деятельности в лагере военнопленных. Все ожидали от фашистского суда сурового приговора, но на сей раз гитлеровцы отнеслись к своему врагу с непонятной мягкостью. Казимир был приговорен к переводу в штрафной лагерь на три месяца. Но в штрафной лагерь вместо него прибыл Ежи Матковский, а самого Бохеньского после оглашения приговора прямо из зала судебного заседания отправили в газовую камеру, а труп сожгли в крематории.

— Тогда и в самом деле особой опасности нет. Где находятся эти женщины? — спросил Соколов.

— В домике садовника.

— Разрешите мне поговорить с каждой из них по отдельности.

— Доступ к ним вы получите, но, к сожалению, там всего одна комната, и поговорить с каждой по отдельности невозможно.

— Я постараюсь вывести барышню на прогулку в сад.

Планк было заколебался, но, подумав немного, согласился.