Герои без вести не пропадают

Турханов выбрал удобное для наблюдения место в противопожарной канаве, заросшей густым кустарником, тщательно замаскировался и стал ждать. Предчувствие, что здесь происходит что-то значительное, не обмануло его. Не прошло и получаса, как Турханов услышал:

— Будь ты проклят, предатель! — выругался кто-то по-русски.

— Пся крев! — ответил ему бабий голос.

Тут же раздался глухой удар, и что-то тяжелое плюхнулось в грязь. Видимо, началась потасовка. Вскоре пятеро жандармов, вооруженных винтовками, вывели из калитки четырех советских летчиков. Руки их были связаны сзади. Турханов сразу узнал их. Коренастый подполковник — командир экипажа самолета, на котором он, Турханов, прилетел сюда. Остальные — члены экипажа. Вероятно, их немилосердно били — лица у них были в кровоподтеках и ссадинах. Жандармы бросили летчиков в кузов вездехода и приказали лежать неподвижно.

Конечно, одному напасть на пятерых — рискованно, но если есть шанс спасти своих товарищей… Турханов поднял автомат. Как раз в это время из калитки выбежал лысый человек в форменной одежде лесника. Это был тот, кто утром промчался на экипаже.

— Панове! Панове! — звал он жандармов, протягивая им планшет. — Здесь карты русских. Вы забыли на столе…

«Он выдал жандармам наших летчиков, — догадался полковник. — Ну, мерзавец, пусть первая пуля будет твоей».

Жандармы окружили лесника. Офицер взял планшет, остальные начали прощаться, дружески пожимая руку предателю. Турханов выпустил длинную очередь из автомата. Все повалились на землю. Только жандармский офицер успел залечь за большой камень и начал отстреливаться.

— Нет, собака! Все равно захлебнешься своей черной кровью! — крикнул Турханов и снова выстрелил.

Одна из пуль пригвоздила немца к земле.

Победа окрыляет бойца: уничтожены предатель и пять фашистов! «Теперь я не один! Товарищ Бурлак вооружит свой экипаж. Начнем громить фашистов!»

Летчики тоже не зевали. Развязав друг другу руки, они спрыгнули на землю и побежали к жандармам — видимо, чтобы подобрать оружие, но в это время с противоположной стороны поляны прогремел выстрел. Подполковник Бурлак упал как подкошенный, остальные укрылись за вездеходом. Стоило кому-нибудь из них высунуть голову, выстрел раздавался снова.

«Откуда же это? — удивился Турханов. — Может, где-то здесь рядом еще немцы? Пока не поздно, надо спасать летчиков».

Он выскочил было из укрытия, но тут же грянул выстрел, пуля просвистела над головой. Пришлось спрятаться.

Завязалась длительная перестрелка. Хотя, по всей вероятности, враг был один, преимущество оказалось на его стороне: он видел Турханова, а себя не обнаруживал.

— Эй, обезьяна! — вдруг крикнул кто-то по-немецки рядом. — Бросай оружие, руки вверх!

Вместо ответа последовал оглушительный взрыв гранаты.

— Бежит! Бежит! — закричал другой по-русски. — Догнать его, сукиного сына!

Затрещали выстрелы, взрывались гранаты. Шум боя постепенно удалялся, потом совсем затих.

«Кто же это помог нам? — недоумевал полковник. — Уж не партизаны ли?»

Однако раздумывать было некогда. Он подбежал к вездеходу.

— Вооружайтесь! — крикнул он летчикам.

Те выбежали из-за вездехода, подобрали винтовки и боеприпасы, после чего собрались около своего командира. Тот лежал с простреленной головой.

— Эх, всего несколько минут — и спасся бы… — сказал штурман самолета, снимая пилотку.

Остальные тоже обнажили головы.

— Но откуда взялся убийца? — спросил Турханов.

— Это водитель вездехода. Когда нас бросили в кузов, он дремал в кабине, а услышав автоматные очереди, незаметно вылез и побежал в лес, ответил радист.

— А вы сами как попали к ним в лапы?

— Как сказочный колобок в пасть к лисе… Приземлились мы на этой поляне. Видим — домик. В окне приветливо мигает ночник. Ну и постучались. Дверь открывает этот лысый черт, — показал он в сторону лесника, лежащего в луже крови. — Вроде бы обрадовался. «А, русские братья! — закричал он, увидев нас. — Заходите, заходите смелее. Не к чужим пришли, к своему, русскому. Родился я на Смоленщине, остался здесь после первой империалистической… А теперь вот помогаю пленным, партизанам… Проходите, садитесь. Небось проголодались? Сейчас на кроем стол». — «Немцев, спрашиваем, — нет?» — «Нет, — отвечает, — нет! Днем изредка заезжают по пути, а ночью боятся леса, что черт ладана. Чувствуйте себя как дома». Мы и поверили. Выносит из чулана окорока, колбасы, чет верть самогонного спирта. Первый тост, конечно, за нашу победу. Предложил сам хозяин. Выпили. Потом второй, третий… Должно быть, он нам что-то подсыпал. Все мы заснули прямо за столом… а проснулись в руках жандармов.

— Да, не повезло вам, — посочувствовал им Турханов. — Что же вы намерены делать дальше?

— Как что? — удивился радист. — Пробьемся к своим. Теперь нас голыми руками не возьмешь. Ведите нас, товарищ полковник, к линии фронта. Будьте нашим командиром вместо товарища Бурлака. Эх, жаль, нет рации! Связались бы с аэродромом…

— У ваших спутников, кажется, была портативная рация? — подсказал штурман. — Кстати, где они теперь?