Герои без вести не пропадают

Алина Вольская, молодая женщина лет тридцати, тоже смотрела на улицу из-за занавески. Сердце ее екнуло, когда страшная машина остановилась перед ее домом. «Неужели настал и мой черед? — прошептала она. — Мужа замучили в гестапо, папу убили в концлагере Майданек. Ах, почему я не послушалась совета, не ушла к партизанам… Не надо было бы тогда сидеть здесь и терпеть издевательства этих извергов…»

— Хирург живет в этом доме, — показал хорунжий. — Зовут ее Алиной Вольской. Окончила Берлинский университет, до войны работала вместе с мужем, ординатором хирургической больницы имени Святого Креста. Только боюсь, не согласится поехать с вами…

— Поедет или не поедет — это уж наша забота, — отрезал Кальтенберг. Вы свободны, герр хорунжий, можете идти! — добавил он, заметив за оконной занавеской женский силуэт.

Начальник полиции поспешил удалиться. На улице остались Алим, сидевший за рулем, и Конрад, внимательно наблюдавший за тем, что происходит вокруг. Остальные вошли в дом.

— День добрый, пани Вольска! — приветствовал хозяйку Яничек. — Простите за беспокойство!

— Чему я обязана появлением в моем доме немецких жандармов? — не отвечая на приветствие, спросила Алина.

— Простите, мы вовсе не жандармы, — улыбнулся Зденек.

— Как не жандармы? — удивилась Алина. — Тогда кто же вы?

— Партизаны.

— А ваши мундиры?

— Сплошной маскарад. Чтобы обмануть бдительность синей полиции.

— Даже не верится… Я слышала разговор того офицера с хорунжим. Так мог говорить только немец.

— Он действительно немец по национальности. Но он — наш. Разрешите познакомить вас с командиром. Лейтенант Соколов. Вместе бежали из лагеря военнопленных.

— Алина Вольская, — протянула руку женщина. — Вы русский?

— Я советский офицер, — ответил Соколов, пожимая протянутую руку.

— Вот не ожидала! — обрадованно воскликнула хозяйка. — Садитесь, будьте гостями.

— Нет, товарищ Вольская, как-нибудь в другой раз.

Вас там ждут раненые. Если можете, поедемте поскорее.

— Далеко ехать?

— Не очень. Отряд находится в Яновских лесах. Женщина задумалась. «Вот удобный случай уйти к партизанам, — размышляла она. — Никто не помешает… Полиция считает, что меня увезли немцы. Гестапо тоже ничего не узнает. Правда, мне бы хотелось попасть в Армию Людову… Но ведь советские партизаны борются вместе с нами… Поеду!»

— Что мне взять с собой?

— Перевязочные материалы, лекарства, одежду. Вы же не покинете нас, пока не вылечите больных и раненых?

— Тогда грузите вот это, — показала она на два кожаных чемодана и железные ящики, стоявшие в соседней комнате. — Там есть все необходимое хирургу в походных условиях…

Через несколько минут вездеход, нагнавший на местных жителей такой страх, покинул поселок. На всякий случай Соколов решил запутать следы и направил машину в сторону Билгорая, а не к Яновским лесам. Это привело к неожиданной встрече. Как только партизаны, отъехали километров шесть, вдали показалась легковая машина.

— А что, если нам поинтересоваться, кто в ней едет? — спросил Соколов.

— В самом деле, — согласился Кальтенберг. — Должна быть большая шишка едет на «адмирале».[3]

Партизаны остановили вездеход так, чтобы он загородил часть дороги. В легковой машине, очевидно, заметили это. Она сбавила скорость, но знакомая эмблема на ветровом стекле и форма полевой жандармерии, должно быть, успокоили пассажиров — машина подъехала почти вплотную. Там было три человека: полковник с серебристыми витыми погонами, что указывало на его принадлежность к инженерным войскам, шофер-солдат и ефрейтор-автоматчик. Соколов и Кальтенберг, оба с автоматами в руках, подошли к ним.

— Проверка документов, — объявил Конрад.

— Битте! — открыв дверцу, полковник протянул свое удостоверение.

Кальтенберг внимательно просмотрел документ и вдруг заметил, что в нижнем правом углу второго листа нет секретной пометки, которую делали всем офицерам, находящимся в действующей армии.

— Вынужден вас задержать. Выходите! — приказал Кальтенберг.

— В чем дело? — заволновался полковник. Конрад объяснил.

— Это недоразумение. Я только вчера прибыл на Восточный фронт. Мне еще не успели как следует оформить документы, — пытался оправдаться полковник.

— Выходите! — крикнул Конрад и поднял автомат. Делать было нечего. Стараясь сохранить достоинство, полковник медленно вышел из машины: он не сомневался в благоприятном исходе инцидента. Но шофер и ефрейтор, очевидно, были иного мнения: когда Кальтенберг приказал им оставить оружие в машине, они кинулись к придорожным кустам. Соколов первой же очередью из автомата скосил обоих.

— Что вы делаете?! — в ужасе закричал полковник.

— Расстрел при попытке к бегству. С вами будет то же самое, если вздумаете бежать. Сдайте оружие! — и Конрад вынул у полковника из кобуры парабеллум.

Затем Соколов скрутил ему за спиной руки, использовав его же брючный ремень, и втолкнул в машину. Яничек сел за руль, и обе машины тронулись.

Проехав с километр, машины свернули на проселочную дорогу и быстро покатили в сторону леса, черневшего вдали.

Глава десятая