Герои без вести не пропадают

Турханов начал знакомиться с документами. Чего тут только не было! Топографические карты Люблинского воеводства с прилегающими районами СССР, на которых разноцветными карандашами были отмечены строящиеся объекты оборонительных линий, сметы строительства, чистые и заполненные бланки отчетности по произведенным работам, письма и телеграммы — всего и не перечислишь. Турханова особенно заинтересовала одна телеграмма. Некто Эрдман, обергруппенфюрер СС, сообщал штандартенфюреру СС Вернеру о том, что, по просьбе генерального директора ТОДТ,[4] начальник управления лагерей военнопленных распорядился дополнительно выделить в его распоряжение 10 тысяч работоспособных советских военнопленных для использования их на строительстве оборонительных сооружений в районе Хрубешув. После окончания работ оставшиеся в живых военнопленные подлежали уничтожению «в целях сохранения военной тайны», как было сказано в телеграмме. Далее сообщалось, что первый эшелон военнопленных в количестве 700 человек прибудет на железнодорожную станцию «X» 12.4.44 г. в 22.00, куда следует выслать уполномоченного. К телеграмме была приколота доверенность на имя инженер-полковника Грюгера, которому поручались прием и доставка к месту работы указанных военнопленных.

— Вот оно что, — догадался полковник. — Значит, захваченный нами инженер-полковник ехал за военнопленными. А что, если… Что, если подменить его кем-нибудь из наших. Скажем, Кальтенбергом? Пусть он примет военнопленных и приведет их в лес, а мы обезоружим конвой. Остается только выяснить, что это за железнодорожная станция «X». Это мы спросим у Грюгера.

Турханов скинул кожаное пальто, накрыл им Еву и вышел из блиндажа.

Пленного немца допрашивали в одной из очищенных от мусора и пыли землянок. У входа стоял вооруженный часовой.

— Вызовите Соколова! — приказал полковник.

Часовой вошел в землянку и тут же вышел вместе с лейтенантом.

— Ну что у вас?

— Ничего, — вздохнул Соколов. — Молчит, словно в рот воды набрал. Мы к нему и так и эдак, и с лаской и с угрозой. А. когда стало совсем невтерпеж, даже отвесили пару оплеух. Не помогает. Уж не знаем, что и делать.

— Били зря, — твердо сказал Турханов. — Когда допрашиваете, ни в коем случае нельзя выходить из себя. Враг заговорит, если только надеется, остаться в живых.

— Товарищ полковник, поговорите с ним сами, — попросил лейтенант.

— Хорошо. Но сначала ответьте мне на один вопрос: можем мы доверить Кальтенбергу самостоятельное задание?

— Можем, товарищ полковник. Любое задание. Я ему верю, как самому себе.

Турханов коротко изложил свой план освобождения военнопленных. Соколов пришел в восторг.

— Вот это дело! — воскликнул он. — Ради того, чтоб спасти стольких людей, не грех и погибнуть… Конрад, конечно, согласится. А какую роль вы отведете мне в этой операции?

— Одну из самых важных, конечно. Впрочем, роли распределим позже, а пока покажите мне немца.

Появление человека в форме советского полковника произвело на Грюгера ошеломляющее впечатление. До сих пор он считал, что находится в руках кучки военнопленных, какие бродят повсюду в польских лесах. При этом он понимал, что спасения для него нет. «Чем меньше отряд, чем дальше он от регулярных войск, тем больше в нем беззакония, — думал он. — Мне остается одно умереть с достоинством».

Теперь в нем зашевелилась надежда. Поэтому он довольно бодро вскочил с места, приветствуя равного по званию.

— Садитесь! — сказал Турханов. — Говорите по-русски?

— Очень плохо.

— Тогда будем говорить по-немецки. Мне доложили, что вы не желаете отвечать на вопросы моих офицеров. Правда это?

— Сначала позвольте мне задать вам один вопрос.

— Я вас слушаю.

— Что вы со мной сделаете? Только отвечайте честно.

— Это целиком и полностью зависит от вас.

— Не понимаю.

— В вашем портфеле мы обнаружили много документов, касающихся планов немецкого командования относительно летней кампании-этого года. Они требуют пояснений. Если вы согласитесь дать их, я обещаю сохранить вам жизнь.

— Каким образом? Не будете же вы меня возить с собой до конца войны?

— Я переправлю вас через линию фронта.

— Как? — удивился Грюгер.

— Так же, как я сам переправился сюда.

Это произвело на пленного полковника соответствующее впечатление.

— Скажите, что я конкретно должен сделать?

— Напишите на мое имя письмо и расскажите самым подробным образом все, что вам известно о планах немец кого командования. Если выяснится, что вы располагаете ценными сведениями, которые могут понадобиться командованию Красной Армии, я сделаю все, чтобы вы сами сообщили им там, за линией фронта.

— А если вы сочтете мои сведения недостаточно ценными или ложными? глядя Турханову в глаза, спросил Грюгер.

— Думаю, вы сами догадываетесь, что будет в последнем случае.

Немец опустил голову. Он понял, что обмануть этого полковника невозможно, а не принять его предложения — значит подписать себе приговор. Оставалось одно — заинтересовать командование красных. «Может быть, они в самом деле захотят выслушать меня. Тогда я спасен», — решил он:

— Хорошо, я напишу. Дайте мне бумагу, — попросил он.