Герои без вести не пропадают

Тем временем к карателям подоспело подкрепление — два танка с автоматчиками на броне и рота пехоты. Усиленный батальон яростно бросился в атаку на… покинутые позиции Армии Людовой. Такая неудача могла вывести из равновесия даже опытного командира, а немецким батальоном командовал всего-навсего молодой оберштурмбанфюрер, видимо командированный из войск СС для организации борьбы с партизанами, который, хотя и наверняка был превосходным палачом, в вопросах тактики разбирался не лучше унтер-офицера вермахта. Не найдя противника там, где, по его мнению, он должен был находиться, командир батальона буквально взбесился. В первую очередь он накричал на командиров передовых рот, обвинив их в трусости и предательстве за то, что своевременно не доложили ему об отходе врага. Потом приказал одной роте с остатками артиллерийской батареи остаться в резерве, а остальных повел в погоню за польским арьергардом. Но догнать его не удалось. Взвод Армии Людовой благополучно добрался до леса и присоединился к своим, а каратели вышли на ту самую поляну, которая походила на звериную пасть. Тут их поджидали объединенные силы советских партизан и Армии Людовой.

Наступил решительный момент. По команде Турханова в небо взвилась красная ракета. И тут же на карателей обрушился шквал огня. Били минометы и пулеметы, трещали автоматы, гремели ружейные залпы. Специально выделенные бойцы подорвали оба немецких танка, а автоматчиков, сидевших на их броне, скосили автоматным огнем. Враг заметался. Одни бросились бежать в лес, но там их встретил такой же убийственный огонь, и им пришлось залечь в нескольких шагах от партизанских окопов. Бойцы байдирековской роты расправились с ними мгновенно. Другие ударились в паническое бегство, но выйти из огненного кольца удалось немногим. Два станковых пулемета, замаскированных на выступах леса с обеих сторон поляны, отрезали пути к отступлению. Около сотни карателей собрались в центре поляны и попытались организовать круговую оборону, но тут партизаны и роты Армии Людовой по сигналу Турханова бросились в атаку.

— За Родину! — крикнул Турханов, выбегая на поляну. — За Советскую власть! — присоединился к нему Байдиреков.

— Ура!

— Виват!

Стреляя на ходу, атакующие быстро сблизились с врагом и забросали его ручными гранатами. Начался штыковой бой. Сопротивление врага было сломлено. Только небольшая группа солдат и офицеров, побросав оружие, сдалась в плен. Среди них оказался и, командир батальона.

— Победа! — закричали партизаны.

— Да здравствует наша победа!

— Ура! Виват! — бросали в воздух пилотки и конфедератки бойцы и жолнежы.[7]

К Турханову подошла группа польских офицеров во главе с майором командиром батальона. Это был сравнительно молодой человек, стройный, высокого роста.

— Командир батальона майор Краковский, — представился он. — От имени офицеров и бойцов батальона разрешите передать вам горячую благодарность за великолепную помощь.

Турханову этот офицер сразу напомнил кого-то, но он никак не мог вспомнить, кого именно. Услышав его голос, он наконец вспомнил. Дело было в Испании. Под Гвадалахарой шли ожесточенные бои между республиканцами и мятежниками. Подразделения Интернациональной бригады медленно отступали под натиском превосходящих сил противника. Неожиданно из ближайшей апельсиновой рощи выскочила марокканская кавалерия и начала заходить во фланг и тыл республиканцам. Катастрофа была неминуемой. Но тут из оврага показалась колонна республиканской кавалерии. Она бросилась наперерез марокканцам. Произошел встречный кавалерийский бой, носивший в условиях гражданской войны особенно ожесточенный характер. Сверкали сабли, ржали кони, падали изрубленные тела конников. В конце концов наемные войска не выдержали бурного натиска республиканцев. Марокканская кавалерия повернула назад и быстро скрылась в апельсиновой роще. Бойцы и командиры Интернациональной бригады, в том числе и Турханов, побежали к кавалеристам, чтобы поблагодарить за помощь и выручку. Вот тут-то и увидел впервые Турханов этого командира кавалерийского эскадрона. Помнится, он тогда получил сабельный удар в правую щеку. Турханов посмотрел на польского майора. След марокканской сабли до сих пор был хорошо заметен.

— Адам! — воскликнул полковник. — Это вы? Вот где нам довелось снова встретиться! Помните Гвадалахару?

— Володя-танкист? — не верил своим глазам Краковский. — Точно, он! Поистине пути участников революционной битвы рано или поздно сходятся на поле боя другой освободительной войны. Ну, здравствуй, дорогой товарищ!

Они долго сжимали друг друга в объятиях.

К Турханову подошел Байдиреков. Полковник представил его польским друзьям.

— Разрешите доложить! — обратился командир роты к Турханову. — Получены предварительные итоги боя. Потери карателей убитыми и ранеными сто шестьдесят три человека, пленными — тридцать два человека, в том числе восемь офицеров вермахта и один оберштурмбанфюрер СС. Захвачены следующие трофеи: винтовок и автоматов сто восемьдесят два, пулеметов десять, минометов шесть, ручных гранат триста, патронов двадцать две тысячи.