Герои битвы за Крым

— Мне впору было бы обратиться к вам со словами: «Месье! Господа! Мистеры! и т. д.». Но я не сделаю этого… — В зале притихли, а Людмила, умышленно помедлив, вдруг серьезно произнесла: — Я скажу вам, как русский солдат: «Товарищи!» — Такого французы не ожидали. Зал взорвался, приветствуя слова Павличенко. — Да! Я не ошиблась, говоря вам: «Товарищи!», ибо у нас в Советском Союзе это слово говорится братьям по оружию! Позвольте мне выразить свою уверенность, что 1943 год, который уже не за горами, станет для нас годом совместных боевых действий против фашистской Германии. На фронте, в боевых условиях, всегда ценится братство по оружию. И пусть первой ласточкой этого братства будет дружба советских и французских летчиков эскадрильи «Нормандия». Я провозглашаю тост за военную дружбу французов и русских!

Тост не мог не понравиться, за него все дружно подняли бокалы^{421}.

…Приближался конец декабря, и всё нетерпеливее становилось ожидание момента возвращения домой. Наконец, 22 декабря всю троицу пригласил к себе И. М. Майский. «Вот и дождались! — сказал он с улыбкой. — Визы получены. Новый год будете встречать дома».

Но оказию пришлось ждать еще несколько дней. Лишь 4 января 1943 г. раздалось давно ожидаемое:

— Сегодня! В 20.00 летим!

Летели на высоте 22 тысяч футов в бомболюке неотапливаемого английского бомбардировщика. С помощью членов экипажа не без труда втиснулись в облегающие тело специальные комбинезоны с электрическим подогревом. На головы надели теплые, на меху шлемофоны, на руки — меховые рукавицы.

Полет был, конечно, мучительным. Заснуть невозможно, скорее это было какое-то полуобморочное забытье, из которого то и дело выводил резкий маневр бомбардировщика. Томительное ожидание под мощный гул моторов облегчалось лишь мыслью, что каждый оборот винта приближал к родной земле. И вот бомбардировщик резко сбавляет скорость, уже почти не слышно шума винтов, самолет идет по прямой, и вдруг легкий толчок, скрип тормозов под ногами… Через проем бомболюка виден белый снег — во Внукове настоящая зима. Что ж, хорошо в гостях, а дома — лучше.

На обывательские суждения, а нужно ли было отрывать героев от их ратных дел и посылать за океан, хорошо ответил Иван Михайлович Майский: «Не подлежит никакому сомнению, что наши комсомольцы сделали большое и полезное дело… Главное — они так хорошо воплощали юность Советского Союза, свежую, сильную, смелую, глубоко верящую в будущее своей страны и своего народа. Это производило большое впечатление, и многие англичане, приходившие в соприкосновение с нашей тройкой, потом говорили: „Страну, которая имеет такую молодежь, нельзя победить!“»^{422}.

«Не промахнись»

Такие поездки, конечно, остаются в памяти на всю жизнь. Тем более что отчитываться о визите за океан Людмиле (на сей раз только ей одной) пришлось Верховному главнокомандующему. И. В. Сталин долго расспрашивал о впечатлениях от поездки, настоятельно попросил поделиться своими мыслями о подготовке сверхметких стрелков, об их оружии, интересовался тактикой, которую его собеседница применяла в степи под Одессой и в горах у Севастополя.

Стал он расспрашивать и о том, почему Людмила так рвется назад, на фронт.

— Очень много потерь в этой войне, — ответила Павличенко. — Но ведь воевать кому-то надо. Вот я и хочу вернуться к своим боевым товарищам. У меня — знания и опыт. Так что шансов уцелеть больше.

«Я видела, — писала Людмила Михайловна, — что мой ответ собеседнику понравился. Но заговорил он не сразу.

— Вам нельзя, — вдруг сделал вывод он. — Арифметику знаете?

Удивленная таким поворотом в разговоре, я кивнула. Сталин взял карандаш, придвинул к себе большой блокнот, который лежал на столе, и начал объяснять, как учитель в школе:

— Если поедете на фронт, убьете сто фашистов. Однако вас тоже могут подстрелить. А если обучите сто снайперов, передадите им свой бесценный опыт и каждый из них застрелит хотя бы десять гитлеровцев, — сколько будет? Тысяча. Вот вам и ответ. Вы здесь нужней, товарищ лейтенант…»^{423}

Так что на фронт Людмила уже не вернулась, ее опыт и мастерство были востребованы в Центральной школе инструкторов снайперского дела, дислоцировавшейся в Вешняках под Москвой. Здесь она подготовила немало мастеров сверхметкого огня, делясь военным опытом.

Интересно, что ее пребывание на американской земле еще долго будоражило общественное сознание. По следам визита певец и композитор Вуди Гатри написал песню «Мисс Павличенко» («Miss Pavlichenko»). Текст немного наивный, выдает в авторе человека, в военных делах совершенно неискушенного, но зато искреннего в своем восторге перед советской девушкой-героем. Слова песни заслуживают быть приведенными с минимальным числом купюр.