Герой. Бонни и Клайд: [Романы]

Сценическая площадка находилась в темноте, за исключением модели самолета в натуральную величину, с раскрытым настежь и ярко освещенным интерьером. «Актеры» повторяли свои роли, а режиссер фильма намечал вчерне их положение на сцене.

Дейтон увидел Джона Баббера со сценарием в руках. Где-то в хвостовой части самолета Гейл Гейли показывала режиссеру, как во время настоящей катастрофы ее вдавило в сиденье. Потом режиссер вернулся на свое место в кабине управления, и вот-вот должна была начаться репетиция.

Дейтон устроился в задних рядах для зрителей и незамеченным стал наблюдать за происходящим. Он имел терпение, чтобы пригвоздить Берни ла Планта, он был готов и подождать.

Гейл Гейли лежала беспомощная, с ногой, застрявшей между сиденьями. Глазами она пыталась отыскать Джона Баббера, который был где-то рядом. Как отличалось все сейчас от первоначального варианта! Тогда Гейл, как, очевидно, и остальные пассажиры, ощущала только страх и неизбежность смерти, а сейчас испытывала радость и обещание любви. Тогда Джон Баббер был незнакомцем для нее, а теперь — героем.

— А потом ты наклонился и освободил меня из сиденья — объясняла Гейл. — Я застряла в нем, ну, вот так, хорошо.

Баббер с мрачным видом стал вытаскивать ногу Гейл. Вся эта история страшно действовала ему на нервы. Притворяться, что он делал то, чего на самом деле никогда не делал, было выше его сил. Пора, наконец, избавиться от этого кошмара раз и навсегда.

— А потом ты помог мне встать, — говорила Гейл, хватая свою сумочку. — О, да ты как будто стал выше ростом… Это, должно быть, психологический эффект. После того, как ты спас мне жизнь, ты кажешься мне выше ростом.

— Гейл! — закричал Джон, поднимая ее. — Я не могу… Это все неправильно, нечестно.

Она ошибочно поняла его слова.

— Все хорошо. Хотя, на самом деле, ты не поднимал меня, ты только поддерживал, тащил — вот так…

Баббер автоматически повторял ее движения.

— Я не это имел в виду.

— Смотри, вот так. Так выглядит более сексуально. Во всяком случае, ты можешь поддержать меня так, Джон, — улыбнулась она.

Он должен все ей рассказать. Она должна позволить ему рассказать ей всю правду!

— Гейл!

Но Гейл Гейли была захвачена сюжетом.

— Я вспомнила. Ты в это время ругался, говорил что-то о том, что ты не культурист, — засмеялась она.

Из динамика раздался голос режиссера:

— Вы должны не играть, вы должны жить в реальных образах, как я уже сказал. И когда мы будем снимать пробу, друзья, то, пожалуйста, не смейтесь, хорошо? Все это очень серьезно. Ах, Джон, может быть, тебе лучше приподнять ее и даже пронести? На экране это будет смотреться лучше. О’кей, ребята, давайте пробежимся еще раз с самого начала, а потом снимем пробу.

Джон Баббер опять покачал головой.

— Это неправильно, Гейл, так нельзя. Это все нечестно… — начал он, но она прервала его, снова неправильно расценив его намерение.

— Это неважно. Действительно, будет выглядеть лучше, если ты будешь нести меня на руках. Ах, ты хочешь сказать, что неправильно, потому что у меня в руках тогда не было сумочки. Ты прав. — Гейл бросила сумочку на пол, чтобы та, как тогда, оказалась вне поля ее зрения.

Джон поднял Гейл, и она обхватила его руками за плечи. Ощущая прикосновение ее тела к своей спине, Джон повернулся, чтобы заглянуть ей в лицо, и они встретились взглядом. Губы их были на расстоянии всего лишь нескольких дюймов друг от друга и, казалось, между ними пробегала электрическая искра. Они больше не играли в героев и репортеров, а были просто мужчиной и женщиной.

С трудом им удалось разомкнуть объятия, и лишь голос режиссера вернул Гейл с небес на землю.

Режиссер приказал повторить прогон сцены еще раз, но уже точно как в жизни. Джон Баббер опять отправился в гримерную, где его лицо намазали какой-то отвратительной на вид гадостью с омерзительным запахом, которая на пленке выглядела как грязь. Благодаря чуду телевидения, из специальной дымовой машины начал выходить дым, заполняя салон самолета. Режиссер включил видеокамеру. Все выглядело достаточно живо и эмоционально на фоне дыма и цветных огней, которые имитировали языки пламени, особенно если учесть, что играли непрофессиональные актеры. Только Джон Баббер держался немного скованно и чувствовал себя неловко. Он нервничал, но ведь это было естественно, поскольку он рисковал больше, чем все остальные.

— Давайте передохнем, ребята, — объявил режиссер. — Благодарю вас, вы отлично поработали.

Тут инспектор Дейтон решил, что пора действовать. Он подошел к Гейл со своим полицейским удостоверением.

Увидев Гейл в обществе полицейского инспектора, Джон Баббер нахмурился. Почему он разговаривает с Гейл? Он направился к ним, но его остановила гример: «Мистер Баббер, позвольте мне убрать грим с вашего лица».

— Успеется, — запротестовал Джон, но не успел он сделать ни шага, как к нему подбежали Сьюзен и ее дочь Келли.

— Мистер Баббер, ах… Джон, Келли просит вас подписать автограф на Джоне младшем.