Герой. Бонни и Клайд: [Романы]

— Он чаще всего не открывает дверь, даже если и дома. И знаете, почему? Боится налоговой инспекции. Я не хочу сказать, что он нарушает закон, но это полное ничтожество. У него и друзей-то нет. Ну кто захочет связываться с такой тварью, как ла Плант? Я думал, он сделал мне любезность, продав свой телевизор, а он обманул меня. Вы знаете, какого цветг кожа на моем телевизоре? Фиолетовая! Вот какого цвета кожа на телевизоре, который продал мне Берни ла Плант!

Они долго пробирались к квартире 5А, и наконец оказались перед дверью, за которой жил Берни. Уинстон забарабанил что было силы кулаком в дверь:

— Бернард! Бернард! Эй, Ла Плант! Открой дверь! Тут к тебе приехали с телевидения, тебя ждут деньги, слава и богатство! Открой дверь, Бернард!

Но никто не отзывался.

— Или его нет дома, или он не хочет открывать, или… может быть, этот глупый подонок покончил с собой? — сказал Уинстон. Он снял с пояса связку ключей, нашел в ней ключ от квартиры Берни и начал отпирать дверь. — Он очень расстроился тут на днях из-за приговора. Он садится в тюрьму.

Когда дверь, наконец, открылась, Уинстон с любопытством спросил у Чаки:

— Это что у вас, камера, да? Если он покончил с собой, вы сможете сразу заснять его.

Они вошли в квартиру, и первое, что бросилось Гейл в глаза, этот множество коробок, сваленных в узкой передней, отчего вход сделался еще уже. Здесь, казалось, на несколько поколений было запасено дезинфицирующих средств, жидкого мыла для чистки ковров, зонтиков, краски и других вещей, без сомнения, украденных, как и ее кредитные карточки. Наглядное доказательство тому, что они имеют дело с подонком и мерзавцем.

Из передней они прошли в неприглядную комнату с разбитой мебелью. Уинстон опередил их и заглянул в спальню. На столе стояла фотография в дешевой рамке. Заинтересовавшись, Гейл взяла ее со стола и начала внимательно разглядывать. На ней были сняты мужчина с мальчиком в зоопарке — обычный снимок, сделанный «Полароидом», какие часто продают туристам. Мужчина был невысокого роста и худощавый, такой же и мальчик. У мужчины темные волосы и большие черные глаза, и у мальчика тоже. Но на этом сходство кончалось. У мальчика взгляд светился невинностью, в то время как выражение лица мужчины можно было назвать не иначе, как скрытным. И у него на морде было написано, что он вор, хотя трудно было представить его себе как главаря преступной группы. И все же очень подозрительна его связь с ее кредитными карточками! Тут даже репортерская интуиция Гейл была загнана в тупик.

Должно быть, это Берни ла Плант со своим сыном. Гейл Гейли смотрела в лицо своему спасителю, настоящему герою, спасшему рейс 104, но не узнавала его. Для нее это было лицо незнакомца, и не очень-то приятного.

— Неудачно, никакого трупа не видно, — объявил Уинстон, выходя из спальни. Он казался разочарованным. — Наверно, вам нечасто выпадает возможность заснять труп, пока до него еще не добралась полиция. Эксклюзивный вариант.

— Вы не возражаете, если мы подождем его здесь, мистер Уинстон? — приятным голосом попросила Гейл.

— А что, он в суд на меня подаст за это? — со злобным смешком пробормотал Уинстон. — Вы имеете право, вы репортеры, — он ушел, закрыв за собой дверь.

— Мы будем ждать его здесь? Может быть, его придется дожидаться несколько часов? — спросил Чаки.

Гейл с любопытством разглядывала комнату: «Не знаю, но у меня такое чувство, что этот тип важен каким-то образом для нашей передачи».

Чаки снял с плеча камеру.

— Послушай, ты, конечно, думаешь о своей карьере, а у меня дома жена и дети, и я не собираюсь здесь торчать до полуночи.

Гейл криво усмехнулась.

— Чаки, ты везучий, ты даже не знаешь, какой ты везучий!

Решившись, наконец, сесть на жалкий диван, Гейл плюхнулась на него, но тут же вскочила, вскрикнув от боли.

— Что случилось? — спросил Чаки.

— В этом диване скрыто смертельное оружие, — ответила Гейл, пытаясь найти острую пружину. Где же она? Где же? Что такое? Она вдруг вытащила острый предмет, который поранил ее и, ошеломленная, уставилась на него.

— Что это такое?

Не веря своим глазам, не в силах отвести их от находки, Гейл медленно произнесла:

— Это… «Серебряный микрофон»… моя премия.