Герой Чужой Повести

Краем глаза, однако, я заметил, что единорожка всё ещё пытливо смотрела на меня. Она оглядывала мои руки, иногда вглядывалась в мой рот и мои глаза. На лице её не было ни капли смущения, когда наши взгляды пересекались. Казалось, она хотела что-то во мне увидеть, прочитать. Разгадать меня. Мне даже показалось, что она опять читает мои мысли, но я откинул эту идею – она давно это не практикует.

В конце концов, когда поток внимания в мою сторону затянулся и стал смущать меня, я шутливо спросил:

– Твай, ты ищешь на мне магические чакры?

– Нет. Не сейчас, – серьёзно ответила она. – В книге рассказывается, что если во время беременности мать испытывала стресс, принимала алкоголь и вещества… то её ребёнок рискует проявлять антисоциальное поведение… иметь избыточный вес… – не привыкши ещё к таким словам и формулировкам, но понимая их смысл, Твайлайт монотонно вычитывала фразы из книги. – Они сильнее подвержены возникновению гипер… тонии, ши… шизо… ши-зо-фре-нии и депрессии.

– О, так это та книга про мозг. А не рано ли тебе такое читать?

– Я всё довольно хорошо понимаю, кроме… некоторых мелочей… – она всё ещё витала в мыслях и обдумывала текст. – Ги-пер-то-ния… Ещё не знаю, что такое ши-зо-фре-ния, но в книге об этом расскажут. Про депрессию тоже пока не всё понятно, но я как будто бы понимаю, что это.

– Каждый познает депрессию, хочет он того или нет.

– У тебя есть депрессия? – она снова начала пытливо на меня смотреть.

Кажется, я догадался, чего она хочет. Знала б единорожка, как сложно отвечать на такой вопрос. Особенно в моей стране. Но лучше б ей не знать.

– Она была… Сейчас её нет.

– От неё можно излечиться? – с удивлением спросила единорожка.

– По-видимому, – сказал я и слегка улыбнулся. Другого ответа у меня не было.

– Хм… – она задумалась. – Значит, депрессия у тебя была… Наверное, избыточный вес тоже имеется…

– Э, – я отодвинулся и поднял футболку. – Это не избыточный вес. Это ещё норма. Ну, с небольшим плюсиком.

– Хм…. – она сощурилась. – А что насчёт шизофрении и анти… ну, ты понял какого поведения?

– Нет. Да. Возможно… – я почесал затылок. – Честно, я сам в этих терминах не разбираюсь…

– Ты не читал эту книгу?

– Читал, но многое подзабыл.

– Может, я найду…

– Шизофрения – это что-то связанное с безумием, – начал вспоминать я. – Вроде как какие-то голоса, галлюцинации… то есть, видения, – исправился я в ответ на непонимающее лицо единорожки. – У меня такого нет.

– Голоса? – единорожка удивилась. – У меня есть голос в голове, когда я думаю.

– Не этот голос. Это… твой голос. Нормальный голос, если так можно сказать.

Впрочем, это большой вопрос. Этот голос никогда не выходит из головы ни одного человека. Трудно сказать, глядя на истории людей, является ли он даром или всё-таки безумием.

– С антисоциальным поведением то же самое. Это злость, агрессия… Ничего нет. Я даже не дрался никогда.

Твайлайт старательно переваривала услышанное, увиденное и познанное. Не представляю даже, насколько сильно поразила её эта книга. Меня она в своё время поразила. Понимает ли она вообще её правильно?

– То есть, можно сказать, что твоя мама ничего не употребляла и не испытывала стресса… Это значит, что она постаралась, чтобы с тобой всё было хорошо?

Совершенно внезапно мне было нечего ответить.

Может быть, она и старалась… Может быть, думала краешком мысли. Может быть, то, что она в итоге сделала, было изощрённой формой заботы. Хотел бы я знать. Да только это не так просто, когда она вот уже с лет пятнадцать живёт на другом конце планеты.

– Хотел бы я знать…

***

Твайлайт снова хандрила.

Поразительно, как легко это можно увидеть на её лице. До сих пор спокойное, сосредоточенное, задумчивое, заинтересованное, радостное или удивлённое лицо начинало источать грусть, словно солнце, целиком состоящее из пасмурных облаков. Как назло, я заметил её хандру лишь в начале рабочей недели, и хоть я мог поговорить с ней и как-то отвлечь её вечерком, днём она оставалась одна. Наедине со своими не особо весёлыми мыслями.

Мне даже не надо было узнавать причину. Какой-то отдалённый уголок моей души входил в резонанс с подавленностью единорожки, которая так и не восстановила свои воспоминания. Не имеет прошлого, будущее размыто и сомнительно, а настоящее – бетонная клетка, за которой сплошная опасность. До нашей с нею встречи на мусорке я сам чувствовал себя не лучше. Мне всегда чего-то не хватало, какой-то детальки, чтобы ощущать жизнь.

Хорошо хоть сегодня суббота, и я могу поработать для неё этой деталькой.

Я подошёл к Твайлайт, которая лежала на кровати с грустным лицом в не менее грустной позе больной собаки. Сел рядом и погладил её по шёрстке, потом по голове, слегка приминая чёлку, которая удивительным образом умудрялась всегда быть ровной, хотя я ни разу не видел, чтобы единорожка за ней как-то старательно ухаживала. Затем, слегка прихлопывая упругую гриву, спросил первое, что было на уме:

– Как дела?

– Никак… – отстранённо ответила она, явно погружённая в свои невесёлые мысли.

– Что будешь делать сегодня?

– Не знаю…

– Я смотрю, библиотека-то подходит к концу.