Герои до встречи с писателем

В сером, старчески умном Геттингене Распе задержался недолго. Через год он покидает его и направляет свои взоры в Лейпциг.

В аудиториях старейшего в Европе университета (основан в 1409 году) Распе постигает сущность прекрасного, изучает античность и археологию. Увлекается геологией – наукой о богатствах земли, которая, он надеялся, раскроет перед ним свои сокровища. Страсть эта, к его досаде, оставалась неразделенной, ибо науку он помышлял использовать в своих целях, и неудивительно, что никогда по-настоящему не пользовался ее «взаимностью». У него и внешность нисколько не соответствовала традиционному представлению об усидчивом, педантичном и лишенном юмора немецком ученом. Напротив, это был живой, веселый и очень подвижный человек, умевший по достоинству оценить красное словцо, любивший и сам пошутить, а иногда и зло посмеяться над кем-либо. Говорят, характер можно определить по почерку. Характер Распе ни в чем так не проявлялся, как в походке – тоже своего рода «почерке» человека. Современники прозвали Распе «стремительным» – не только потому, что такой была походка его, а движения порывисты, словно он то и дело подвергался воздействию налетавшего на него с разных сторон ветра. Он и внутренне был порывист, чрезмерно импульсивен, воображение постоянно рождало в его голове новые замыслы и планы, которые он не задумываясь бросался осуществлять. Этим объясняется и его разбросанность, многосторонние интересы, стремление к различным знаниям. И не потому ли ему не сиделось на месте и переменчивые ветры носили его парус по городам и весям Германии, карта которой в ту пору напоминала лоскутное одеяло из трехсот мелких самостоятельных княжеств и графств.

Из Лейпцига, где Распе провел три года, почтовая карета мчит его снова в Геттинген. Получив диплом магистра, он возвращается в родной Ганновер, – тогда английское владение – и в 1760 году поступает в королевскую библиотеку. Зарывшись в книги, целыми днями просиживает в ее залах, читает все, что поступает из Лондона и Парижа, Амстердама и Лейпцига. Увлекается наукой и философией, но особенно – поэзией, Гомером, следит за английской литературой и первым в Германии обращает внимание на песни Оссиана – гениальную мистификацию Макферсона, переводит баллады Перси. Он вновь углубляется в «подземное эллинство», познает толк в античных резных камнях-геммах и монетах, совершенствует свои знания по архитектуре и искусству, продолжает занятия геологией и горным делом. Не забывает он обзаводиться и полезными знакомствами, переписывается со многими выдающимися людьми своей эпохи: с известным археологом Винкельманом, которого считает своим учителем, с уже знаменитым тогда писателем Лессингом, берлинским книгоиздателем Ф. Николаи, философом Якоби, с Гердером, чьи взгляды на народное искусство окажут на него, как и на Гете, столь большое влияние, и, наконец, с американцем Б. Франклином, ученым и видным политическим деятелем.