Вообще, надо отметить, что насколько не верили в Лжедмитрия поляки, называвшие его «цариком», настолько преданны ему были многие русские. Один из сторонников самозванца вызвался отвезти его письмо Василию Шуйскому в Тулу, где тот стоял с войском. В письме самозванец называл царя изменником, похитителем престола и требовал отдать ему власть. И потому гонец имел мало шансов вернуться живым. Но, похоже, он к этому и не стремился. Увидев царя, с ходу ему заявил: «Ты изменник, подыскался царства под нашим государем!» Шуйский приказал его поджарить, но тот и на огне не переставал срамить самодержца всея Руси, пока не преставился. Верил, стало быть, в подлинность своего царика, раз на такое решился.
После битвы под Болховым, воодушевившей войска самозванца, тот двинулся прямиком на Москву. Взял без боя Козельск, Калугу, Можайск – везде ему навстречу выходили жители с хлебом-солью – встречать «законного государя». Только в монастыре Николы Можайского заперлись монахи, но и те после нескольких пушечных выстрелов сдались.
В конце мая – начале июня войска самозванца подошли к Москве. Первым был отряд Александра Лисовского, а к середине июня подтянулись и основные силы мятежников. 24 июня началась битва за столицу, которая не принесла победы ни Лжедмитрию, ни Шуйскому. После скоротечной схватки у села Тайнинское, когда московское войско атаковало сторонников царика из засады, мятежники отошли к Тушину, а москвичи встали на реке Ходынке у села Всехсвятского. Ночью тушинцы напали на войска Шуйского и оттеснили их до самой Пресни. Но затем москвичи, получив подкрепление, отбросили нападавших до Химки. Затем мятежники вновь потеснили царские войска до Ходынки.
Потерпев неудачу в попытке взять Москву с налета, польские военачальники, которые заправляли в лагере самозванца, решили взять русскую столицу измором. Тушино стало второй столицей государства наряду с Москвой. В излучине реки Сходни, там, где она описывает петлю, впадая в Москву-реку, вырос новый город. Сам военный лагерь расположился на высоком холме, с которого на много километров просматривалось пространство в сторону Москвы. С трех сторон холм оканчивался обрывом, а с четвертой (западной) был обнесен валом и частоколом. На другой стороне реки располагался казачий стан. Для Лжедмитрия построили отдельную резиденцию – дворец на холме у Москвы-реки рядом со Спасским монастырем. Место это было огорожено валом и рвом и с тех пор называлось «Цариков холм».
Поначалу, когда у мятежников еще была надежда на скорую победу, строительство лагеря ограничилось палатками и землянками. Но ближе к зиме холода заставили осаждающих обложить окружающие села «деревянной» контрибуцией, и из доставленных срубов был построен полноценный город: «Иной капитан получал сруба три и устраивался с полным удобством». Рядом с лагерем образовался торговый посад, где жили и вели торговлю купцы из Польши, Литвы и Москвы. По свидетельству Мархоцкого, только польских торговцев там было около трех тысяч.
Новая столица обрастала не только стенами, но и органами государственной власти, тем более, что сразу же по обосновании царика в Тушино, туда потянулись из Москвы представители самых благородных и древних семейств. Первыми перебежали к самозванцу князья Алексей Юрьевич Сицкий и Дмитрий Мамстрюкович Черкасский, за ними последовали Дмитрий Тимофеевич и Юрий Никитич Трубецкие, двое князей Засекиных, Михайло Матвеевич Бутурлин, князь Василий Рубец-Мосальский, Михаил Глебович Салтыков и другие. Из них была составлена боярская дума, фактическим руководителем которой стал М. Салтыков.
Как и в Москве, был организован двор и правительство. Дворецким был назначен князь Семен Григорьевич Звенигородский, были учреждены приказы, во главе которых поставлены перебежавшие из Москвы дьяки Иван Грамотин, Петр Третьяков, Богдан Сутупов, Иван Чичерин и Федор Андронов. Последний, бывший крупный торговец кожами, затем думный дьяк и казначей при Шуйском, обвиненный им в злоупотреблениях, был назначен самозванцем главой приказа Большой казны и сосредоточил в своих руках все финансы тушинского правительства.