Герои и злодеи (СИ)

— Это очень важное задание, святой Джеймс, мы не должны его провалить. Вражеские агенты повсюду — они следят за нами, — он склонил голову набок и указал глазами в сторону детской площадки, на которой высокий старик в бежевом пальто и фетровой шляпе, раскачивал на качелях девочку лет пяти. — Если меня схватят — ты должен добраться до главного штаба, — Светофор положил ему руки на плечи, и слегка наклонился к нему. — Обещай, что выполнишь задание.

Рамси растеряно смотрел на него, ему ничего не оставалось, как подыграть.

— Конечно, я обещаю, — он грустно улыбнулся и потянулся за телефоном.

Панк тем временем, продолжал озираться по сторонам, а потом резко схватил его за руку и потащил его за угол. Теперь за вражеского агента он принял бабку с объёмной сумкой в руках, из которой выглядывал целлофановый пакет с хлебом, да зелёные перья лука.

— Мне надо позвонить в главный штаб, — Рамси набрал номер Бродяги и отошёл на пару шагов от панка. Бродяга не сразу взял трубку, а когда ответил, то голос его был хриплым ото сна. Была суббота, и всего восемь утра, ничего удивительного, в том, что он ещё спал. Рамси сказал, что у Светофора совсем поехала крыша, и он снова вообразил себя разведчиком, и думает, что за ним кто-то следит. Бродяга пообещал приехать как можно скорее. К счастью, он сегодня ночевал у родителей, а не за городом. Они жили в Харлингтоне, возле самого аэропорта Хитрроу, и минут через сорок Бродяга прибыл в центр. Рамси всё это время пытался поддерживать диалог со Светофором, он наплёл ему, что им нужно дождаться связного из главного штаба, но панк всё время порывался куда-то уйти, снова говорил, что за ними следят агенты вражеских спецслужб, и называл его святым Джеймсом.

Когда Бродяга, наконец, приехал, то он вздохнул с облегчением. Тот, вполголоса что-то сказал брату, и протянул ему таблетки и бутылку воды. Он убедил его, что это специальные пилюли для разведчиков, которые придают сил и повышают ясность ума. Светофор поверил и выпил таблетки, а потом они долго ехали в пригородном поезде домой к Бродяге. Панк сначала что-то бормотал про своё задание, а затем успокоился и заснул. Около полудня они прибыли на место назначения, и Бродяга брякнул полусонного брата на кровать, предварительно стащив с него башмаки и куртку.

Потом он отправился во двор за дровами, чтобы разжечь камин и протопить холодный дом. Примерно с марта по октябрь он почти всё время проводил в загородном доме, и только поздней осенью перебирался на квартиру к родителям. Ему нравилось жить на свежем воздухе вдали от шумного и загазованного города. Его творческая натура требовала единения с природой, и не обустроенный быт совсем не угнетал. В маленькой городской квартире, в одной комнате с младшим братом, он чувствовал себя запертым в четырёх стенах. А в загородном доме он был свободен и одинок. Сам воздух казался пьянящим и вольным, а бескрайние лесные просторы, манили окунуться в водоворот волшебных сказок. Здесь всегда на ура писались его картины, будь то портреты или пейзажи, анималистика или пастораль. Большую часть зимы Бродяга проводил в тёплых странах, там, где много моря и солнца: в Италии, Греции, или Испании. Его ремесло всегда было с ним и приносило неплохой доход, а смена обстановки только подпитывала его талант.

Пока Бродяга возился во дворе с дровами, Рамси вышел на крыльцо и закурил. Его слегка потряхивало, и ужасно разболелась голова. Он волновался за Светофора, и честно говоря, чувствовал себя сегодня бесполезным и глупым. Он совсем растерялся, и не знал, что делать, а ещё ему было страшно от того, что Светофор и вправду верил в то, что говорил. От того, что его мир был пугающим глубоким омутом, из которого ему никогда не выбраться. Каким бы весёлым и беззаботным он не казался, всё равно рано или поздно его уносит тёмная волна безумия.

Рамси сел на ступеньки и отбросил недокуренную сигарету, поставил локти на колени и сцепил руки в замок на затылке. Ему было так паршиво, что казалось мир раскалывается на части, словно брошенный в окно камень заставляет пейзаж осыпаться осколками стекла. Вдобавок проклятый барабанный бой вновь зазвучал в его голове. А ведь он недалеко ушёл от Светофора. Вторым его самым сильным страхом было лишиться рассудка, а глядя на панка, он понимал, куда всё это ведёт. Ему снова стало страшно, невыносимо, отчаянно страшно. Дышать было трудно, в ушах звенело, а громкий барабанный бой заглушал все другие звуки, заполнял собой всё пространство. Он прислонился лбом к деревянной стене и зажмурился, пытаясь выровнять дыхание. В этом туманном разбитом на осколки мире, ему предстоит остаться навсегда. Когда-нибудь, только бы не сегодня. Отчаяние, словно тяжёлая штормовая волна, накрывает его с головой. Лишь бы барабаны поскорее умолкли.

Бродяга застал его сидящим на крыльце, вцепившимся обеими руками в перила. Он заметил колышущуюся тень на земле, а после поднял глаза. Художник положил дрова и остановился у ступенек.

— Эй, ты чего раскис, братишка? Светофор тебя напугал, да? — он аккуратно отцепил его руки от перил.