Герой из героев. Попытка не пытка

Вероятный неприятный запах или сокращённый срок хранения мяса не сподвигли меня на подвиг поиска места, подходящего для подвешивания туши для оттока крови. Мне было то лениво настолько, что я достал нож и стал работать так. Для начала повернул мага набок и осмотрел, насколько мой меч повредил его брюхо. Само собой, кишки были повреждены, а потому внутренние органы были уже мало пригодны в пищу. Как минимум, их требовалось предварительно хорошенько промыть. Однако мне показалось неплохой мыслью использоваться часть из них для получения ингредиентов для зелий, а потому я аккуратно извлёк некоторые из них. Затем я принялся срезать с тела наиболее мягкие ткани. Этим вечером у меня мог получиться самый настоящий пир.

Как нечто запретное или недозволенное я предстоящую трапезу не воспринимал. Каннибализм не казался мне чем-то недостойным. Для меня жизнь любого человека была вполне равноценна жизни животного. И, скажем так, если бы я скакал по бесплодной местности в некое более пригодное для жизни, но при этом весьма отдалённое местечко, то у меня и вопроса бы не возникло, кого съесть: коня или соратника. На попутчике далеко не уедешь. Да и, если напрямую, этому Квалификатору не суждено было стать первым, кого бы мне довелось съесть из разумных рас. О чём говорить? Даже в Чёрной Обители мы пробовали сырыми некоторые органы и жидкости, чтобы прочувствовать вкус того или иного биологического фрагмента. Позже, на дорогах междумирья, дело зашло и дальше. И меня это ни капельки не смущало. Никогда.

Человек — таже самая питательная биомасса. Другое дело, что миры разные. Общество в них разное. А потому традиции и правила везде различны. И это следует учитывать при подборе пищи. Всегда. Например, в разрушенном мною мире Хорброна покрутили бы пальцем у виска, если бы кто не съел хотя бы печень убитого в поединке! А вот в моём родном мире подобное почиталось за отвратительнейшее деяние.

Наверное, потому здесь так и не любили адептов Ордена. Тьма рационально, то есть потребительски, относилась к жизни. А в этом мире было распространено уважение даже к послесмертию. Куда ни плюнь, везде бредовые верования о святости тела.

Элдри снова закашлялась. Я сгибом руки смахнул чёлку со лба и пристально посмотрел на неё. Не хватало только этой бедовой девчонке ещё раз заболеть! Но приступ не повторился. Вроде бы всё было нормально. Может дыма нахваталась? Однако размыслить над этим у меня времени не хватило. Одновременно с тем, как серо-зелёные глаза приоткрылись, мой слух уловил непривычный для природы шум. Я повернулся в его сторону. Из-за редкой молодой поросли будущего векового леса выходила целая ватага мужичков. И даже на таком расстоянии вид у них был дурной, лихой и разбойничий. Если поступить так, как велела первая мысль — хватать Элдри и бежать со всех ног, то какая стрела меж лопаток воткнулась бы. Точно! Так что я повернулся к пока ещё плохо осознающей действительность девочке, на миг прижал палец к губам, сказал: «Ш-ш-ш». И после этого продолжил свежевание трупа. Заниматься телом Квалификатора я стал только потому, что хотел, чтобы нож в руке, который я намеревался пустить в ход для вероятной самозащиты, выглядел хоть немного естественнее.

Бандиты подошли близко настолько, что стало видно насколько они хмуры. Если же описывать их в общем, то банда состояла из пяти человек и все они были мужчинами плотного телосложения. Несмотря на свою численность, на поводу они держали девятерых нагруженных лошадей. Видимо, какой-то налёт прошёл не совсем удачно. Добычи с лихвой награбили, но вот людей потеряли. О том, что разбойники только-только с дела какого возвращаются, я сделал вывод из-за следующего — поперёк крупа одной из лошадок лежала абсолютно голая, белокурая девица с мешком на голове. Она тихо всхлипывала и подрыгивала ногами. Но, почувствовав, что конь под ней остановился, перестала дёргаться и тоненько запричитала:

— Пустите меня. Умоляю вас! Мой папенька за меня выкуп даст. Всё, что имеет, за меня не пожалеет! Отпустите меня!

— Повеселимся сначала, а там и подумаем. Может, твой папенька и за такую тебя монетой заплатит, э? — хохотнул один из разбойников — мужчина лет тридцати.

Выглядел этот тип неприятно и обладал рыжей неровной щетиной, которую бородой пока ещё было не назвать. Чего он её сбрил, оставалось только гадать. Для Амейриса мужчина без заросшего волоснёй подбородка не всегда и за мужчину принимался, а тут ещё и бандит. На спор лишился разве?

Пока я гадал о тайне исчезновения предыдущей бороды рыжего, он отвесил звонкий шлепок по заднице девицы, дождался её визга, и затем пристально посмотрел на меня.

Я не смутился от этого, а посмотрел ему глаза в глаза. Не суетливо. И задерживать взгляд не стал. Продолжил свою работу и каким-то седьмым чувством понял, что Элдри от страха сжимается в комочек. Но её ненадолго хватило. Девочка со спины подползла под мой плащ, чтобы ничего не видеть, и крепко вцепилась пальцами за ремень.

Теперь вытаскивать меч стало бы сложнее некуда.

Вот глупый ребёнок!