Герой из убежища

– О нет, только не начинай об этом! – сказала Сабина. Мы вопросительно посмотрели на Умаровых.

– Икрам – это какой-то воображаемый друг Джамала. Он всегда меня им пугает, – неохотно сказала Сабина.

– Неправда, Икрам безобидный, он никому не причиняет зла.

– Давайте уже прекратим эту игру и эти разговоры. Джамал, ты навряд ли поймаешь Икрама, – сказал Тимур.

– И всё же, кто такой Икрам? – ухмыляясь, спросил Юра, когда мы лежали на топчане.

– Мой друг и наставник, – ответил Джамал, не обращая внимание на насмешливый тон Юры.

– И как проявляется его наставничество? – спросила Мардона.

– Ну, он помогает мне во всём. Подсказывает, что делать в конкретной ситуации. Он является для меня примером для подражания. Как наставник у любого человека. У вас же есть наставники?

Мы удивленно переглядывались. Я всегда воспринимала своего брата как пример для подражания и бесконечно восхищалась им, но я навряд ли воспринимала его как наставника. Он никогда и не поучал меня и не указывал мне, хотя многие старшие братья в восточных семьях проявляют себя подобным образом по отношению к своим младшим сёстрам. Он рос вместе со мной и относился ко мне, как к напарнице. Мой брат по своей инициативе познакомил меня со своими друзьями и звал меня играть с ними, хотя мальчики обычно не хотят, чтобы их сестры лезли в их дела. Нам с Мардоной в этом очень повезло.

Дедушка, безусловно, был ключевой фигурой нашего воспитательного процесса. Он не лез к нам с нравоучениями навязчиво, как это любят делать некоторые пожилые люди: мы с братом сами с нетерпением ждали его историй и воспринимали его слова, как истину в последней инстанции. Но как наставник он всегда проявлял себя больше с моим братом, чем со мной, что с годами становилось всё отчетливее. Я была для него просто внучкой, которую надо баловать и иногда журить.

Младшая сестра моей матери Хилола, которую все племянники называли Хилола-опа, а не хола, как следует обращаться к тёте, была для нас всех скорее как подружка, с которой можно играть и над которой можно подтрунивать. Она не была для племянников авторитетом, для меня в том числе. Но это не было её отрицательной чертой, наоборот, мы за это были к ней ближе, чем к другим родственникам. Она была моей феей, которую я, к сожалению, видела очень редко.

– Ну, моя матушка мой наставник для меня, наверное, – сказал Юра.

– Ты же постоянно сбегаешь от неё, – ухмыльнулся Тимур.

– Это правда, если мы будем слишком долго находиться вместе, мы убьём друг друга, – весело сказал Юра, – но это не значит, что я во всём к ней не прислушиваюсь. Для вас же тоже родители наставники?

– Для меня отец наставник, – сказала Мардона.

– Дада наставник? Ты что, шутишь, в чем он может быть наставником, чему он тебя обучает? – сказал Тимур.

– Какое неуважительное отношение к отцу, – шутливо поцокал языком Юра.

– Да уважаю я отца, но не воспринимаю его, как учителя.

– Моя учительница в музыкальной школе моя наставница, – сказала Сабина.

– Вот, это я понимаю, – одобрительно кивнул Тимур.

– Ну, она просто обучает тебя игре на фортепьяно, она же не обучает тебя в более масштабном смысле. Ты не прислушиваешься к её советам в других вещах, – сказала Мардона.

– Нет, она мой наставник во всех смыслах.

– Для меня дедушка наставник, он согласился готовить меня стать космонавтом, – с гордостью объявил мой брат. Мы с друзьями захлопали, и мой брат важно откланивался.

– Так кто твой наставник, Тимур? – спросил Юра.

– Да нет у меня наставника и никогда не будет.

– Я бы хотела иметь наставника, пока точно не могу определить, есть ли он у меня сейчас, – сказала я.

– Зачем тебе это? Ты хочешь быть от кого-то зависимой? Надо всегда самому принимать решения, – сказал Тимур.

– Иметь наставника не означает, что ты не несёшь ответственность за свои действия, – сказала Мардона с ноткой раздражения.

– Это означает, что ты слаб, что ты привязан к кому-то морально, пытаешься заслужить его одобрение, тем самым обесценивая свою способность мыслить и иметь собственную точку зрения. Ни за что на свете не назову кого-то своим наставником. Ни один человек не сможет заставить меня чувствовать себя провинившимся за отказ следовать его указаниям. Ни один человек не сможет оказывать на меня такое влияние, – с отвращением сказал Тимур.

Слова Тимура звучали убедительно, хотя я не хотела, чтобы оказалось, что они действительно имеют основание. Никто не продолжил спорить с Тимуром, вероятно, поскольку мои друзья имели те же размышления, что были у меня.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь, – лишь неуверенно сказал Юра.

В тот вечер мы с братом поздно пришли к ужиному, чем разозлили и без того раздражённого отца. Наша мать сидела поникшая и зажатая.

– Еда холодная уже, мать ваша и так всё остывшее принесла. Опять шурпу недосолила. Где вилка? Нельзя хоть раз нормально все приборы принести?

Отец сквозь зубы произносил ругательства. Моё сердце стучало так быстро, словно вот-вот готово было взорваться.

– Встала живо, неси вилки! – толкнула меня мать.