Герои Коммуны

Итак, в конечном итоге Варлен проявил твердость и отверг требования вольных или невольных пособников Тьера. Но все же эти переговоры были ошибкой, напрасной тратой времени, которое можно было бы использовать с большей пользой, двинувшись на Версаль. Впрочем, трудно было тогда разобраться в хаосе, путанице событий, лозунгов, стремлений. Никто в Париже не был в состоянии выработать правильную единую политическую линию. Да и была ли она вообще возможна, учитывая крайне противоречивый состав людей, оказавшихся в Центральном комитете? Кроме того, затруднительное положение, в котором находился Варлен, усиливалось неопределенной позицией Интернационала. Он не принял никакого участия в событиях 18 марта, колебался несколько дней и только 24 марта по предложению Франкеля опубликовал манифест в поддержку ЦК Национальной гвардии. Подписи Варлена нет под этим документом. Ведь в эти дни он буквально сбивался с ног: добывал деньги, налаживал работу министерства финансов, заседал в ЦК, вел переговоры с мэрами. Возможно также, это связано с характером манифеста, пронизанным прудонистскими иллюзиями. Тем не менее манифест все же был шагом вперед и новым успехом линии Варлена, направленной на активное вмешательство Интернационала в революцию. К сожалению, шагом неуверенным, робким и очень запоздалым.

Между тем после запутанной интермедии переговоров между ЦК и мэрами, тянувшейся восемь дней, выборы в Коммуну все же состоялись. Причем мэры и депутаты согласились на это, хотя и с разными оговорками. В воскресенье 26 марта Париж избрал 78 членов Коммуны. Большинство парижского населения, которое отличалось мелкобуржуазной природой и такой же психологией, охотно шло на выборы, ибо стремилось к какой-то стабильности, какому-то «порядку», «законности». Рабочий класс отнесся к выборам с радостной надеждой. В Коммуне рабочие видели установление своей рабочей власти. Неуверенно, с сомнениями и страхом голосовала буржуазия. Для нее смысл событий таил в себе очень много тревожных загадок. Все это происходило в спешке, тревоге, когда надежды и энтузиазм одних смешивались с тревожными предчувствиями других. Поэтому состав Коммуны оказался еще более сложным и разношерстным, чем состав передавшего ей власть Центрального комитета Национальной гвардии.

VII

28 марта Варлен вместе с другими членами только что избранной Коммуны стоит на трибуне, сооруженной перед главным входом в Ратушу. Он видит людское море, заполнившее Гревскую площадь и прилегающие улицы. Множество красных флагов символизирует давно и страстно желанную им социальную революцию. Коммуна провозглашена под восторженные крики толпы и гром пушечного салюта. Это поистине лучезарный день для всех революционеров и социалистов!

Но Варлен и сегодня сохраняет свою сдержанность. Он даже, пожалуй, еще более задумчив, чем обычно, и как-то выделяется среди окружающих его старых друзей по Интернационалу, также избранных в Коммуну. На их лицах столько восторга и надежды! Здесь переплетчик Клемане, который некогда привел Варлена на улицу Гравилье, где был штаб парижской секции, резчик Тейс, учившийся вместе с ним на вечерних рабочих курсах. Немного позже, после дополнительных выборов в апреле, членом Коммуны станет и Жюль Андрие, когда-то обучавший молодого Варлена древним языкам. Бенуа Малой, вместе с которым Варлен так успешно боролся в последние годы империи за расширение влияния Интернационала, тоже на трибуне перед Ратушей, как и Лео Франкель. Этот иностранец, уроженец Венгрии, завоевал доверие и уважение парижских рабочих горячей и искренней преданностью идеям социализма. Своим присутствием он как бы олицетворяет интернациональный характер Коммуны. Еще не так давно, вплоть до 23 марта, он с недоверием относился к движению, породившему Коммуну. Но теперь этот 27-летний энергичный и страстный человек, потрясенный величественной церемонией провозглашения Коммуны, охвачен оптимизмом.

— Мы должны осуществить коренное преобразование социальных отношений, — взволнованно говорит Франкель со своим характерным немецким акцентом. — Если нам это удастся, то революция 18 марта останется в истории как наиболее плодотворный из всех бывших до сих пор переворотов, и в то же время она лишит почвы все будущие революции, так как в социальной области уже нечего будет более добиваться. Поэтому мы должны любой ценой достичь этой цели. Необходимо торопиться, так как прежде всего надо заложить фундамент социальной республики!