Герои Курской битвы

И вот пробил час. Битва началась. Немецкие танковые и пехотные части и соединения двинулись на оборону 13-й армии.

Пятого июля 1943 года сержант Иван Кульбертинов сидел в своей тесной одиночной ячейке и прислушивался к гулу, доносившемуся с северо-востока со стороны Кром. Он поправлял холщовый чехол, который сшил несколько дней назад для защиты оптического прицела, изредка выглядывал в ход сообщения, прислушивался к голосам, доносившимся из соседних ячеек.

Из журнала боевых действий 18-го гвардейского стрелкового корпуса:

«5 июля 1943.

В 4.00 получены данные: пр-к перешёл в наступление в общем направлении вдоль ж.д. Орёл — Курск.

В 17.10 получено боевое распоряжение № 00123/оп

Штарм 13.

Содержание: командиру 18 гв. СК Командующий армией приказал:

немедленно поднять корпус и вывести его на рубеж:

а) одна СД в район гор. МАЛОАРХАНГЕЛЬСК;

б) одна СД в район совхоза ТИНЯКОВСКИЙ;

в) одна СД в район МАМОШИНО, КУРГАН, — в готовности с утра 6.7.43 г. с обоими танковыми полками атаковать противника в общем направлении на ПРОТАСОВО, ХИТРОВО, МАСЛОВО для разгрома прорвавшегося противника».

Вот те на`, ворчали солдаты, только окопались, обжились, наладили быт и боевую службу, а тут, выходит, что надо немедля перебираться на новое место. А значит, снова долбить землю, отрывать ходы сообщения и ячейки. Взводные и ротные командиры торопили:

— Живей, живей, братцы!

— Ничего не забывать!

— Ящики с патронами!..

— Первое отделение — забрать гранаты! Сержант Кульбертинов! Отвечаешь головой!

Кульбертинов — человек хозяйственный, ответственный. Ротный знает это и поэтому поручает ему самое важное. Вот забудут бойцы впопыхах ящики с гранатами, и как без них немца отбивать? Карманная артиллерия. Она всегда нужна. И в обороне, и в наступлении, и особенно в разведке.

Уже когда полк вытянулся по просёлку и взводные колонны, глотая пыль, вышли из лесу на простор, вестовой майора Козина догнал их роту и крикнул ещё издали:

— Сержанта Кульбертинова — к комполка!

Гнедой круп лошади вестового тут же пропал в облаке пыли, поднимаемой солдатскими ботинками и сапогами. Иван Кульбертинов вышел из строя и, придерживая приклад винтовки, чтобы она не болталась и не билась прицелом о туго набитый вещмешок, побежал в голову колонны.

— Иван Николаевич, вот что… — Майор Козин протянул ему руку, крепко пожал; с некоторых пор между ними установились тёплые, почти дружеские отношения. — У меня на тебя особая надежда. Бери лошадь и дуй в головное охранение. Там лейтенант Бойко, он предупреждён. Посматривай там в свою трубу. Скоро начнётся лесной массив. Надеюсь на твой опыт.

Не раз он выполнял поручения командира полка. Часто вёл наблюдение за нейтральной полосой и линией немецких окопов. Об увиденном докладывал лично майору Козину или начальнику штаба полка.

4

К утру 6 июля полк занял оборону по фронту Вавиловка, Тросна, Александровка в районе Малоархангельска. После полудня начались первые боестолкновения с передовыми отрядами противника. Вначале в дело вступила соседняя 3-я гвардейская воздушно-десантная дивизия при поддержке танков 30-го гвардейского танкового полка. Они стояли в первом эшелоне корпуса. А через несколько часов с немецкими танками и мотопехотой схватились авангарды 2-й гвардейской воздушно-десантной дивизии.

В журнале боевых действий 18-го гвардейского стрелкового корпуса среди трофеев дивизии значатся семь танков противника.

В этот день по приказу командующего Центральным фронтом войска 13-й армии силами 2-й танковой армии и 19-го танкового корпуса нанесли короткий контрудар, который заставил немцев действовать осторожнее. Этим контрударом генерал К. К. Рокоссовский заставил противника бросить в дело последние резервы. В какой-то степени это был риск. Но риск оправданный. Рокоссовский верил в свою оборону, в стойкость и опыт противотанковых расчётов, в надёжность стрелковых и десантных полков, в свою закалённую в подмосковных и сталинградских полях гвардию.

«8 июля 1943.

Противник особ. активности не проявлял. Мелкими группами пехоты и танков пытался атаковать подразделения 2 и 3-й ВДД».

На следующий день дивизия совершила ночной марш вдоль фронта и к рассвету сосредоточилась близ железнодорожной станции Поныри. Полк майора Козина, согласно архивным документам, занял оборону на линии «БЕРЁЗОВЕЦ, выс. 260, 5 (иск.), овраг ручья БРУСОВЕЦ».

Бойцов особо не информировали о том, что происходило перед их фронтом, на Орловском плацдарме, а тем более на всей Курской дуге. Но по тому, как лихорадочно перебрасывали их полк, по тому, как нервничали командиры, по их сдержанным репликам во время разговора ротных или комбата с ротными было понятно: немцы прорвали фронт, возможно, смяли или потеснили первый эшелон их 13-й армии, часть войск первого эшелона рассеяна, часть дерётся в полуокружении, а возможно, и в полном окружении, часть отошла на запасные позиции; в дело вступили соединения и части второго эшелона.

Примерно так вкратце обрисовал положение майор Козин, когда в очередной раз вызвал к себе сержанта Кульбертинова. И подытожил: