Герои Ленинградского Неба

Я осмотрелся. Под нами была Вырица. Самолет шел с небольшим снижением на полных оборотах моторов и на максимальной скорости. До линии фронта оставалось 60—70 километров. «Пока линию фронта не пересечем,— рассуждал я,—«фоккеры» не отстанут».— я выжимал из своего самолета все силы.

Как я и предполагал, «фокке-вульфы» уходить не собирались. Они снова нагнали и атаковали нас, обрушив на «пешку» шквал пушечного и пулеметного огня. Шалимов и Рязанов отбивались, но воздушный бой был слишком неравным. Еще несколько атак «фоккеров» — и наша «пешка» уже еле держалась в воздухе. А истребители не отставали. После одной из атак вдруг слышу толчок в правое плечо. Оглядываюсь и вижу правую руку Шалимова с ракетницей. Что к чему — понять трудно.

— Смотри! — кричит штурман и показывает мне на то место, где стоял его пулемет. Но теперь там ни пулемета, ни ящика с патронами. Все ото сбито снарядом «фоккера» и улетело куда-то вниз, в болото.

Вижу, как Владимир во время очередной атаки истребителей в сердцах сунул ракетницу в дыру стеклянного колпака и пальнул из нее в наседающий сверху «фоккер».

Без пулемета Шалимову делать нечего. Зато теперь он хорошо видит все, что происходит в воздухе, и подсказывает Рязанову и мне, что делать.

— Атака справа! — кричит он нам.— Сейчас откроют огонь.

Я мгновенно жму на правую педаль, и наш Пе-2 резко уходит вправо. И все-таки пули прошивают фюзеляж.

— Второй атакует снизу слева! Коля, Коля! Стреляй! — кричит Владимир стрелку.

Теперь Рязанов отбивается один, Шалимов командует, а я маневрирую. Все мы надеемся, что удастся уйти, оторваться от назойливых «фоккеров». Но истребители не отстают от нас. Их пули и снаряды рвут наш самолет на куски, и все-таки мы продолжаем лететь.

Но вот снова атака. Снарядами «фоккеров» отбиты левый элерон и левая мотогондола. Самолет круто переходит в левую спираль и стремительно идет к земле. Вывести его из этого положения не удается.

«Все, кажется, конец,— думаю я,— надо давать команду покидать самолет на парашютах», но в это время снова раздается голос Шалимова:

— Коля! Коля! Немец снизу!

Рязанов снова отбивается и в этот раз удачно: один «фоккер» загорелся и, вытягивая за собой шлейф черного дыма, устремился к земле. Но нам было не до радости: наш самолет тоже падал. Я с напряжением думал, что делать. Прыгать? Внизу фашисты. Плен... Нет! Надо, необходимо вывести самолет из этой смертельной спирали. Снова изо всех сил наваливаюсь ногой на правую педаль, а руками на штурвал. Самолет, хотя и с большими потугами, все же послушался и перешел в пикирование. А до земли уже рукой подать. Делаю последний и решительный рывок штурвала на себя и выравниваю израненную и сотрясающуюся машину. Мы летим над самыми макушками деревьев. «До линии фронта еще километров тридцать,— думаю я.— Надо тянуть. Теперь вся надежда на моторы. Вытянут ли?»

— Линию фронта пересечем западнее города Пушкина,— говорит Шалимов.— Дашь, Коля, огоньку по фашистам!

И вот наконец-то линия фронта. Мы летим над позициями фашистов. Наша истерзанная «пешка» прокладывает себе дорогу огнем. Минута, вторая, третья — и мы над своей территорией. Потом еще несколько минут, и мы дома, на своем аэродроме, хотя наша «пешка», скапотировав, стоит на носу. Друзья спешат помочь нам выбраться из самолета. То, что пробито, оторвано и искорежено на нем, будет заменено и восстановлено. Главное — мы вернулись и задание выполнили.

Вскоре после этого памятного полета наша разведэскадрилья была переформирована и переименована в 13-й отдельный разведывательный авиационный полк, а 4 июля 1943 года полку было вручено боевое знамя. На митинге, посвященном этому знаменательному событию, большой группе летчиков, инженеров, техников, воздушных стрелков и младших авиаспециалистов были вручены ордена и медали.

Капитан Владимир Шалимов был награжден ордерном Красного Знамени. Он был безмерно рад этой высокой награде Родины, как рад был и успехам Советской Армии на фронтах Великой Отечественной войны, особенно прорыву блокады Ленинграда, разгрому фашистов под Сталинградом и на Курской дуге, освобождению родного Донбасса. В один из осенних дней 1943 года он наконец-то получил весточку из Харцизска, но не обрадовала она его — умер отец Федор Григорьевич Шалимов. Годы фашистской неволи подорвали здоровье старого русского солдата, но не сломили его веру в победу. Умирая, он знал, что его сын геройски сражается с ненавистным врагом в небе Ленинграда и что советский народ доведет дело до полной победы над врагом.

Заканчивался 1943 год. Войска Ленинградского, Волховского и Карельского фронтов готовились к новой наступательной операции, целью которой был полный разгром фашистских войск под Ленинградом. Уже в ноябре нашему полку была поставлена задача обеспечить фотографирование всего южного побережья Финского залива, а также так называемого «Северного вала»—оборонительного рубежа фашистов, проходившего по возвышенностям Ропши, Красного Села, Дудергофа, Пушкина, Павловска до реки Невы.