Герои – моя слабость

Питер с Милашкой честно выполняли свою работу. Они помогали куклам выпутаться из всевозможных переделок, случавшихся по вине Плутовки, и вмешивались, когда Лео затевал какую-нибудь злую каверзу. Они объясняли ребятишкам, что наркотики – это зло, напоминали, что нужно есть побольше овощей, чистить зубы дважды в день и ни в коем случае не позволять, чтобы кто-то запускал руки к вам в штанишки.

«Но ведь это чертовски приятно», – осклабился Лео и мерзко захихикал.

Порой Энни жалела, что сотворила его, но из Лео получился отменный злодей. Он вечно задирался, затевал перепалки, сбывал наркоту, набивал живот всякой дрянью и пытался выманить незнакомых малышей с детских площадок.

«Идемте со мной, детки, я угощу вас любимыми конфетками», – издевательски пропел Лео.

«Брось, Энни, – вмешалась Милашка. – Никто из семейства Харп не появится на острове до лета. Здесь живет только смотритель».

Но Лео не унимался.

«У меня есть драже «Скиттлс» и «Эм-энд-эмс», тянучки «Твиззлерс», а также… напоминания обо всех твоих провалах и неудачах. Как продвигается твоя блестящая актерская карьера?»

Энни обхватила себя за плечи, пытаясь унять дрожь. Нужно что-то делать. Заняться йогой или начать с медитаций. Главное, научиться дисциплинировать свои мысли, вместо того чтобы позволять им, словно муравьям, разбредаться во все стороны и бежать, куда им только захочется… или куда их занесет против желания. Пусть ее мечты об актерской карьере закончились крахом. Ну и что с того? Детишки любят ее кукольные представления.

Ботинки поскрипывали, ступая по снегу. Побитый ветром сухой рогоз и бурый пожухлый тростник выглядывали кое-где из-под ледяной корки, покрывавшей спящее болото. Летом здесь кипела жизнь, а зимой – царило уныние. Озерцо казалось серым и блеклым, как надежды Энни.

У подножия скалы она снова остановилась передохнуть. Недавно расчищенная, посыпанная гравием дорожка вела вверх по склону утеса к Харп-Хаусу. Если Шоу умел управляться со снегоочистителем, он мог бы вызволить машину Энни. Она нехотя поплелась к усадьбе. До пневмонии Энни без труда осилила бы крутой подъем, но к тому времени как она достигла вершины, легкие ее горели огнем, а в груди страшно хрипело. Маленький коттедж далеко внизу казался брошенной игрушкой, отданной на волю бушующего моря и скалистого побережья Мэна. Хватая ртом обжигающий ледяной воздух, Энни заставила себя поднять голову.

Харп-Хаус нависал над ней зловещей гигантской тенью на фоне хмурого, свинцово-серого неба. Стоя на гранитном утесе, открытый летним шквалистым ветрам и свирепым зимним бурям, он будто бросал вызов всем стихиям природы: «Попробуйте-ка меня свалить». Остальные летние дома занимали защищенную скалами восточную часть острова, но Харп-Хаус презирал легкие пути. Вознесенный высоко над морем на скалистом западном мысе, он намертво врос в гранит. Облицованная дранкой неприступная крепость из темного дерева с сумрачной башней, лепившейся к одному боку.

Казалось, дом враждебно ощетинился острыми углами: встопорщил колючие крыши, грозно выставил вперед зазубренные карнизы и треугольные фронтоны. Переехав сюда тем летом, когда ее мать вышла замуж за Эллиотта Харпа, Энни пришла в восторг от мрачной готической усадьбы. Она воображала себя героиней захватывающего романа со счастливым концом. Прелестная юная девушка в платье мышиного цвета и с чемоданом в руках. Знатного рода, но без гроша в кармане. Доведенная до отчаяния, она вынуждена искать место гувернантки в богатом доме. Гордая и независимая, она стойко отбивается от назойливых домогательств грубого хозяина (редкостного красавца). Пораженный мужеством и храбростью гувернантки, он в конце концов безнадежно влюбляется в нее. Они женятся, и Энни превращает унылый неприветливый замок в прекрасный дворец.

Однако довольно скоро романтические мечты наивной пятнадцатилетней девочки, которая слишком много читала и слишком мало знала о жизни, разбились вдребезги, реальность оказалась жестокой и неприглядной.

На месте пустого бассейна показывала уродливое брюхо огромная жуткая яма. Изменились и лестницы, ведущие к заднему и боковым входам. Взамен простых деревянных появились каменные, охраняемые горгульями.

Миновав конюшню, Энни направилась по посыпанной гравием дорожке к задней двери. Лучше бы Шоу сидел здесь, вместо того чтобы носиться по окрестностям верхом на одной из лошадей Эллиотта Харпа. Она нажала на кнопку звонка, но из-за двери не донеслось ни звука. Дом был слишком велик. Немного подождав, Энни позвонила снова. Никто не ответил. На коврике возле двери остались следы снега. Похоже, недавно кто-то отряхнул его с ног, входя в дом. Энни громко постучала.

Незапертая дверь со скрипом отворилась.

Энни так замерзла, что без колебаний переступила порог. На крюках вдоль стены висели разномастные куртки и плащи, а рядом щетки, швабры и метлы всех сортов. Пройдя через комнату, она вошла в главную кухню и ошеломленно замерла.