Герой на подработке. Ищи ветра в поле

— И что тогда? — я сел на пол в отсутствие единственной мебели для сидения — кровати и, подняв ложку, начал отбивать ей простенький ритм по ладони.

— А ч-что тогда?

Хитрая джинири стояла очень близко, а, задав вопрос, подошла ещё ближе. Оскаленная пасть выглядела невероятно жутко.

— Я не новичок в таких делах и прекрасно представляю, что будет. Да, ты сломаешь печать и отыщешь своего хозяина. Но если его смерть будет кровавой, то твои дети окончательно сформируются. Такой гигантский выводок, — я окинул взором копошащихся мух, — может основательно повредить структуру мира.

Бронт был убийцей. Расчётливым убийцей. Жадным убийцей. Он убивал много, часто и в своих целях. Каждая отнятая жизнь была для него ступенькой к желаемому. Плотью своих жертв он кормил джинна и получал, что хотел. Грубо говоря, на каторге ему было даже удобно обитать. В этом вопросе я оказался прав. И всё же, то ли он не понял, что перед ним самка, то ли изначально думал, что справится с последствиями, но произошло то, что и должно было произойти. Джинири не просто питалась кошерным мясцем, но и занималась самым естественным этапом в жизни любого создания — размножением. То, что так походило на мух, на самом деле являлось личинками ифритов, вылупившихся из душ убитых Бронтом. Для окончательного развития им теперь оставалось лишь искупаться в крови своего убийцы. Тогда бы они преобразились до пикси, как называли неполовозрелых джиннов… И, очевидно, маг не захотел подобного «отцовства». Вот и сбежал.

Умник-глупец! У меня руки чесались наказать его, но я не мог допустить, чтобы джинири нашла Бронта. Этого было никак нельзя позволить, так как веры в способность Арнео расправиться с этим потомством или хотя бы избавиться от него, отправив в междумирье, у меня не было никакой! Всё-таки я достаточно хорошо разбирался как в особенностях и порядке изгнания, так и в том, какой профан в этом мой бог.

Тьфу! Даже меня не выгнал!

— Ты заботишься о мире. Это х-хорошо, — неожиданно смягчилась ифрит.

Конечно. Мне здесь ещё жить и жить!

— Я тоже забочусь о нём, — продолжила она. — Мне не нуж-жно столько детей.

— Тогда за…

— Скажи, маг. Ты знаеш-шь, чем опасны совершенные дети, но ведаешь ли ты, в чём сила несовершенных?

Я наморщил лоб, пытаясь вспомнить информацию, которая некогда показалась мне лишней. Узнав о плате за услуги джиннов, мне разом стали неинтересны эти сложные существа, связанные уймой законов.

— Они вроде как гибнут, создавая взрыв пламени.

— Тогда ты не слышал о пыльце пикси.

— Нет-нет. Слышал. Знаю.

Это вещество считалось запрещённым во всех вселенных и их мирах. Небольшая щепотка легко и мощно взрывалась, оставляя после себя зону аномалий. Как вам, например, вступить в подобное «заражённое пятно» и утратить гравитацию? Или провалиться в недра планеты? Или утратить способность дышать? В такой зоне могло произойти что угодно, и эффекты хаотично сменяли друг друга. Я, помнится, стоял на границе, но так и не решился войти. Наверное не зря. Проделки живых пикси и близко не стояли с тем, что именовалось их пыльцой.

…И я определённо обладал знанием, что из пикси никакой пыльцы не получают!

— Ты знаешь недостаточно, — прошипела ифрит с недовольством. — Пыльца пикси — это прах‑х несовершенных детей.

— Прах? — скептически приподнял я бровь. — У меня не получилось их уничтожить. Ни одного.

Ярость в глазах джинири подсказывала, что зря я так.

— Когда моя с ними пуповина станет рассечена моим освобождением от мира людей, они либо станут соверш-шенными детьми, либо умрут. Совершенные дети ш-шаловливы, но чисты. В них-х нет зла магов. И раз ты говоришь, что понимаешь, что такое пыльца пикси, то должен понять — если мой хозяин не отдас-ст свои кровь и дух, а я уйду, то он получ-чит редкое оружие.

— Так, получается, твой контракт связан именно с… э-э-э, с размножением?

— Да. Ему нужен прах моих детей.

Мой лоб изрезали глубокие морщинки. Что-то не стыковалось. Джинны, конечно, были известны своей любовью говорить исключительно правду, но они научились и путать на ровном месте только так. А потому мне пришлось основательно задуматься. Я легко мог поверить в то, что Бронт возжелал огромного количества запрещённого порошка. За такое и сорок лет аскетичной жизни на каторге не срок! Но вот воспринять то, что он станет дожидаться, когда настанет момент просто-напросто смести метёлочкой пыльцу пикси с пола своей хибары — я не верил… Треклятье! Надо перечитать его дневник. Кажется, я видел там записи о чём-то соответствующем. Может, не просто так на этих страницах столько записей о сонных зельях?

— О чём ты задумался, маг?

— Что сам я печать не могу снять. Пойми, я не против помочь тебе, но заключать контракт мне совсем не хочется.

— Без контракта нельзя. Законы маридов запрещают просить о помощ-щи.

— А можно мне время на обдумывание? Скажем, неделю?

— Долго.

— Для тебя долго? — приподнял бровь я. — Насколько я понимаю, Бронт «умер» зимой того года, а ты ещё бодра. У тебя есть не меньше года.