Герой нашего времени.ru

— Сам шеф прибыл! — сообщил Быстров, увидев плотного военного, вылезшего из «УАЗика». — Пойду доложу, что разнесли «объект» в клочья. Ну, это лучше, чем ничего.

По неспешной походке Быстрова Иванов не заметил, чтобы тот выслуживался перед начальством. Подойдя к «шефу», Быстров не тянулся, не козырял, а просто пожал протянутую руку.

Открыв свой блистер, Иванов ещё посидел в кабине в одиночестве, переживая заново весь полёт. Но появившиеся вскоре специалисты наземных служб оторвали его от раздумий. Не спеша спустившись на нагретые солнцем бетонные плиты вертолётной стоянки, Иванов увидел спецназовца Сергея — инструктора по ножевому бою. Тот рассматривал висевший на пилоне уже пустой универсальный блок для неуправляемых ракет. Иванов подумал, что за день им так и не удалось переброситься даже парой слов.

— Ну, ты как? — спросил Иванов.

— Нормально. Не слабо мы сегодня постреляли! — произнёс Сергей бодро.

— Ты стрелял? — поинтересовался Иванов.

— А кто из пулемёта троих в селе уложил?

— Всего? — решил подначить спецназовца Иванов. — Не маловато ли для снайпера?

— А сам-то, что ж с двух шагов в толпу ракетами не попал? — не зло огрызнулся спецназовец. — Воевать — не языком трепать.

— Ладно, — примирительно улыбнулся Иванов. — Будем считать, что арию на пулемёте ты исполнил качественно и от души.

— Я чуть не исполнил арию выпавшего птенца… от души! — проворчал Сергей. — Ты там рулил бы поаккуратнее. А то я как одну землю перед мордой увидел, так чуть вместе с пулемётом из открытой двери не вывалился. Хорошо, что у вас в дверях перекладина поперёк: за неё зацепился и молился, чтобы выдержала. Ногами в края двери упираюсь, а пошевелиться не могу, — прижало к полу и выдавливает. Такого «удовольствия» на высоте я ещё не получал никогда. Чуть все штаны не обмочил. Истребитель, бля, хренов, помягче нельзя было?

Иванов представил, сколько страха натерпелся спецназовец на высоте шестисот метров у открытой двери:

— А если б ты ещё видел, как до этого мы шли в лоб на пулемёт!

— А я слышал. Слышал мат Быстрова и валялся на полу, как мешок с дерьмом, в ожидании, что нас сейчас продырявят. Ощущеньице ещё то!

— Да, денёк сегодня выдался напряжённый.

— Да уж, лучше на земле стоять. Спокойнее, — серьёзно вздохнул разведчик.

К ним подошёл Быстров.

— Ну, ладно, Саня, с вашим заданием всё. Спасибо за хорошую работу! — Быстров для прощания протянул руку.

— Да не за что. Обращайтесь, — Иванов, улыбнувшись, ответил на дружеское рукопожатие. Быстров, задержав его руку в своей, пристально посмотрел Александру в глаза:

— Я ведь решил, что нам хана, когда ты попёр на этот грёбаный пулемёт. Но ты его всё-таки сделал! Крутой! Это по-нашему.

— Да, какой там крутой! — отмахнулся Иванов. — Во мне «дерьмо закипело», я и забыл, что на борту люди.

— Нет, ты молодец! Всё правильно сделал, — Быстров обнял Иванова за плечи. — Вы все сегодня молодцы! Со своей стороны, буду ходатайствовать о награждении всех!

Тут Быстров заметил возле хвоста вертолёта, в толпе специалистов, рассматривающих дырки от пуль, Мельничука и, понизил голос:

— Почти всех. А по этому трусу — напишу отдельный рапорт.

— Виктор, его поступок марает весь экипаж. С этим я сам разберусь, — пообещал Иванов.

— Как знаешь, — Быстров отпустил руку Иванова и вслед за Сергеем, не оборачиваясь, пошёл к машинам.

Иванов отошёл от вертолёта и сел на траву. Предательская слабость в ногах всё ещё не проходила. К командиру подошёл Ващенка.

— Я тут случайно услышал, о чём вы шептались с Быстровым. Что будешь делать с Мельничуком? — поинтересовался «правак», присаживаясь рядом.

Иванов ещё не решил. Самое простое — доложить обо всём по команде. Но ему не хотелось этого делать. С Мельничуком в одной части они почти два года, и Иванов теперь непосредственный его командир. Что из того, что до командировки в Чечню Иван летал в другом звене? Кого это может интересовать, если теперь Мельничук в звене Иванова и в его экипаже? Значит, не воспитываете подчинённых, товарищ майор. Не готовите их к экстремальным ситуациям. Прав подполковник Гриневский в том, что и моральный, и психологический климат в звене не на высоте. Пусть все остальные — молодцы, но замполиту Косачаному этого единичного случая хватит, чтобы бросить тень на всё звено вместе с его командиром. Значит, надо разбираться на своём уровне.

— Иван, подойди сюда! — позвал Иванов.

Мельничук послушно подбежал, остановился метра за три и остался стоять. Иванов подумал, что в чём, в чём, а в послушании и исполнительности Мельничуку не откажешь. В мирное время лучшего подчинённого и не надо бы.

— Садись. В ногах правды нет.

Мельничук сел напротив, соблюдя дистанцию в два метра, и стал разглядывать землю перед собой.

— Ну, и что ты молчишь? — Иванов выдержал паузу. — По-моему, тебе есть что сказать. Вот мы здесь собрались экипажем, как говорится, чтобы не выносить сор из избы, и хотим тебя послушать, прежде чем докладывать командиру.

— Простите меня, пожалуйста, — пролепетал Мельничук, не поднимая глаз. — Я сильно испугался.