Герои не умирают

— Но вы же и вправду могли вернуться в Эрегор! — вспыхнули старым огнем глаза мальчишки. — Вы тут герой!

Гардекор приглушенно хохотнул:

— И как ты себе это представляешь? «Здравствуйте, я — офицер для щекотливых поручений короля Гельтании, бывший гладиатор и галерный раб, а вообще-то — тот самый Фалько, который памятник»? Нет, парень. Пусть капитан Бессмертных мирно покоится под своей стелой. Пусть в него играют дети и балаганные лицедеи. Бывает поздно, а бывает слишком поздно, и второй случай — мой. Фалько умер, Найз. Ты прав. Остался Тигр — другой человек, думающий другие мысли, совершающий другие поступки… Или не совершающий те, которые совершил бы Фалько. К тому же быть живым гардекором гораздо интереснее, чем живым памятником.

Он смолк, и некоторое время они шли молча: мальчик — пригибаясь под неровными низкими сводами и то и дело поправляя сползавший узел, Фалько — рассеянно поигрывая ножом.

— А тебе не кажется, что теперь моя очередь задавать вопросы? — неожиданно улыбнулся гардекор.

— О чем? — удивленно моргнул Найз.

— Например, о старине Лимбе. Так нечестно: ты знаешь обо мне всё, а я о вас — ниче…

Не договорив, Фалько вдруг замер.

— Что?.. — настороженно расширив глаза, шепнул мальчик, но через секунду уже и сам услышал, как справа и чуть впереди, в липкой душной тьме бокового тоннеля, плеснула вода.

Фалько схватил его за плечо и притиснул к камню: «Не двигайся!», а сам, с мечом и ножом наготове, плавно устремился к зеву хода. Приникнув к стене, он прислушался, выглянул… и покашлял.

— Доброе утро, прекрасная Эмирабель, очаровательная Илада…

— Мастер Тигр! — голос служанки зазвенел от невыразимого облегчения. — Эмирабель, это мастер Тигр! Он нашел нас! Я же говорила! Теперь всё будет хорошо! А мальчик?..

— Я здесь! — Найз прыгнул в воду, и эхо радостного плюха на несколько секунд заполонило всё пространство.

Шорох дерева о камень — и в главный тоннель выплыла небольшая плоскодонка. На носу ее с шестом в руках стояла Белка — осунувшаяся, с опухшими глазами и раздутой сине-черной щекой. Рядом с ней сидела Илада, прижимая к груди правую руку, перевязанную до локтя каким-то тряпьем. Старого алхимика с ними не было.

— Мастер Горату?.. — поняв всё, уточнил Фалько на всякий случай.

Девочка вместо ответа уткнулась лицом в ладони и беззвучно зарыдала. Илада привлекла ее к себе здоровой рукой, посадила рядом, обняла и прижала к груди. Шест упал в воду, но про него никто и не вспомнил.

— Одна труба взорвалась, — тихо и устало заговорила служанка. — Мастера Горату убило на месте. Меня обожгло. Пока мы поняли, что старику ничем не поможешь — барзоанцы опамятовались, в нашу сторону побежали. А я даже весла взять не могу… Хорошо, что про речку-вонючку вспомнилось. Похватали из запасов, что успели — и сюда…

— А пираты, увидев мертвого, лодку и остатки припасов, решили, что он был один — и не стали больше никого искать, — медленно закончил Фалько и, опустив глаза, поднял по эрегорскому обычаю ладони вверх: — Да примет Святой Радетель душу мастера Горату в свои длани.

— Да примет… — эхом повторили Найз и Илада.

Некоторое время в подземелье висела тишина, такая же темная и тяжелая, как мрак вокруг них. Первой нарушила ее девочка. Освободившись от объятий Илады, она повернулась к спутникам:

— Я… Спасибо… Уже всё в порядке.

Голос ее звучал глухо и безжизненно.

— Мы все соболезнуем тебе, Эмирабель, — мягко тронул ее за руку Фалько. — Но ты можешь по праву гордиться твоими мужчинами: они были настоящими героями и умерли так, как многие могут только мечтать — защищая других. Они ушли победителями.

Белка, конвульсивно всхлипнув, снова уткнулась в плечо Иладе, обхватила ее и замерла — лишь вздрагивали плечи.

— Девочка… бедная моя девочка… ну же… ну… Белочка… милая… nbsp; Фалько говорил ровным отсутствующим голосом, как будто рассказывал про кого-то другого или выдуманную историю из книжки. Будто ему и в самом деле было всё равно, что с ним случилось двадцать лет назад — или он старательно в этом кого-то убеждал. хорошая… славная… девочка моя… ласточка… маленькая девочка… — мягко, нараспев зашептала служанка, гладя ее по голове, и Эмирабель постепенно стала затихать.

Найз прикусил губу и опустил глаза: не зная, что говорить в таких случаях и что делать, он чувствовал себя необъяснимо виноватым — одним своим присутствием, тем, что был жив, цел — и ничего не мог исправить…

— Куда мы дальше? — шепотом спросил он Фалько, но Илада услышала.

— Прятаться тут будем, пока пиратов не перебьют! — горячо заговорила она, и неожиданно весь страх и боль, скопившиеся за ночь, заплескались в ее словах подступающими слезами. — Здесь мы в безопасности! Никто из барзоанцев про тоннели не знает! Искать они нас больше не ищут, вы же сами сказали! Значит, надо просто сидеть и ждать! Здесь они нас никогда не найдут! Даже не догадаются! Не надо отсюда никуда уходить! Пожалуйста!..

Гардекор немного помолчал, задумчиво хмурясь и, наконец, поднял взгляд на товарищей: