Герои столицы

Дрожа от волнения, я застегнул последнюю пуговицу на своём кителе, по привычке поправил медали на груди и проверил кобуру с Мецаром. Вместе с Лолой мы вышли из величественных дубовых дверей Дворца Гривы и, оказавшись на Золотой площади перед колонной императора Лориэна Третьего Воскресителя, вызвали свои суперкары с помощью приложения на наших смартфонах. Лёву и Кисточку мы брать не хотели — тут нужна была скорость. Пусть они лучше поспят в своих уютных вольерах. Два «Луксора» — красный и жёлтый — немедленно подъехали к нам, покинув императорский гараж, рыча мощными моторами и светя яркими белыми фарами. Их дверцы поднялись, словно крылья сказочных птиц, приглашая нас усесться за руль и пуститься навстречу делу. Что ж, леди и элементы, время не ждёт.

Когда мы, проехав весь город, достигли Малой Таракановой, на горизонте уже заалел рассвет. Вокруг нас стояли убитые старые бараки и контейнеры, в которых могли жить только самые бедные жители столицы. Где-то в мусорных баках пищали крысы и шевелились кучки отбросов, источающие отвратительные запахи. Мой красный «Луксор» очень не слабо потрясся на местной дороге, украшенной глубокими трещинами и колдобинами. Вонь от здешнего мусора усилилась, когда я вышел из кабины суперкара и вдохнул местный воздух полной грудью. Бе-е-е, и это столица! Больше похоже на забытый всеми богами посёлок в самой глубине страны.

Но ничто не могло сравниться с тем, что я увидел перед собой — целая гора бездыханных тел, уже остывших холодных трупов! Здесь были львы, несколько крепких на вид львиц. Одежда на них была грязной и изношенной и пестрела заплатами. Самое важное — ни единого следа насилия на телах. Верный признак убийства с помощью магии. Они были бедны, да, занимали низшее место в иерархии общества. Но они все были моими подданными, и я обязан разобраться с тем, кто лишил их жизни.

Рядом столпились зеваки, которые хотели получше рассмотреть горы трупов, а кто-то выглядывал из окон верхних этажей ближайших бараков. Многие, как я успел заметить, тревожно высматривали среди мертвецов своих близких в надежде, что их там не окажется. А кто-то, как это ни печально, плакал навзрыд, опустившись на холодный асфальт, выкрикивая имя своего родственника или друга, который оказался среди убитых. Удручающее зрелище, скажу я вам.

Рядом, сверкая красно-синими мигалками, стояли несколько чёрных полицейских машин с белыми буквами. «Полицiя», как всегда, значилось на них. Пуленепробиваемые стёкла, как полагается. Также здесь можно было увидеть наших знакомых — белый кроссовер с красной полосой, также не обделённый красно-синими мигалками. «Леоградскій уголовный сыскъ», — виднелись на красной полосе белые буквы вместе с логотипами. Само место происшествия было огорожено жёлто-чёрной голографической лентой с логотипами ЛУС и рядами металлических барьеров. Перед ними, перед толпой убитых горем граждан, пытаясь сохранить хладнокровие, выстроились полицейские, держащие наготове боевые шашки в ножнах. Это было необходимо, чтобы никто не смог помешать работать на месте преступления. Действительно необходимо, если мы хотим плодотворно поработать и найти этого мерзкого убийцу.

— Пустите меня! — кричала какая-то молоденькая львица в дешёвом выцветшем синем платье, со всей силы толкая двоих милиционеров, стоящих в оцеплении, тщетно пытаясь прорваться к трупам. — Там мой жених! Леонидас! Леонидас!

— Бабушка, бабуля! — плакал какой-то львёнок, высмотрев среди трупов тело пожилой львицы.

— Папы там нет, Лида, — успокаивающе промурлыкала мама-львица, гладя по голове свою испуганную дочку. — Я же говорила, он в эту ночь работает на фабрике.

Мы с Лолой начали протискиваться к трупам сквозь толпу. Это мне далось нелегко. Меня толкали, будто бы не замечая, когда я проходил мимо поглощённых горем львов и львиц. Моё сердце будто бы налилось свинцом — никогда бы не подумал, что находиться рядом с народом в тяжёлые моменты так трудно. И всё же я разделял их безграничную скорбь.

— Ваше высочество! — внезапно услышал я чей-то возглас прямо у себя под ухом. Обернувшись, я увидел молодого льва в старой кожаной жилетке, надетой на голую шерсть, который показывал на меня пальцем, явно не задумываясь об этикете. Меня узнали. — Ваше высочество, вы с нами!

Тут же толпа задвигалась, все повернулись к нам с Лолой. На нас глядели морды нашего народа — морды печальные, заплаканные, морды, на которых отпечаталась беда. Львы и львицы возбуждённо зашумели, кто-то попытался дотронуться до нас. Все хотели услышать от меня и Лолы слова в утешение, все хотели обрести надежду.

— Вы поймаете его? — спросил у нас лев в жилетке. — Поймаете и казните?

— Вы знаете, кто это, ваше высочество? — спрашивала львица, плакавшая по убитому жениху.

— Найдите его!