Герои Таганрога

— Для явочной квартиры я им давал адрес Пономаренко на Ново-Тюремной, двадцать восемь и дом тестя Каменского по Донскому переулку. А из людей, кроме меня и Кости Афонова, он знает Юрия Каменского, мою сестру Таисию и Максима Плотникова. Больше, пожалуй, никого. Но я просил их передать на ту сторону, что в организации у нас около ста человек народу.

— Может, убрать его, пока не поздно?

Василий вскинул брови, смерил Николая суровым взглядом:

— Ты сейчас сам говорил, что по одному подозрению не могли наши человека к расстрелу приговорить. На каком же основании здесь такое предлагаешь?

— Ты прав, не то я сказал... Просто голова кругом идет. — Морозов смущенно потер рукой лоб. — Он хоть рассказал на той стороне о немецком наступлении?

— Говорит, рассказал, только ему не поверили. — Василий поднес стакан к глазам и через донышко посмотрел на Морозова. — Чужая душа — потемки. Вон через кривое стекло и то лучше видно.

— Нет, Василий, так работать нельзя. Мы должны быть уверены в каждом человеке, обязаны лучше проверять людей. А то на такое важное задание послали человека, а теперь гадаем о каждом его слове...

В самый разгар спора в комнату вошел Михаил Данилов.

— Немцы Севастополь взяли, — взволнованно проговорил он.

Морозов посмотрел на часы. Стрелки показывали одиннадцать.

— Ты что, передачу слушал?

— Какую там передачу! По всему городу фрицы объявления вывесили. Кричат на все лады, что Севастополь пал. Перечисляют, сколько пленных взяли, какие трофеи достались.

— Ладно. Дядя Миша, иди домой и жди меня. Сегодня в двенадцать часов послушаем, что нам Москва скажет...

— Как, Николай, будем поступать? — спросил Василий, когда Данилов ушел.

— Надо срочно проверить Каменского в деле. Дать ему какое-нибудь задание. Ему одному. По тому, как он выполнит его, многое станет ясным. Кроме того, следует установить за ним наблюдение.

На другой день Морозов пришел к Афонову раньше обычного. Опустившись на стул, он оперся локтями на расставленные колени, обхватив голову руками.

— Николай, что случилось? — настороженно спросил Василий.

— Дело дрянь. Сегодня ночью арестовали Михаила Данилова. К счастью, во время обыска приемник не обнаружили...

— Кто арестовал, немцы или русская вспомогательная полиция?

— Жена сказала, что были немцы. Перерыли книги, белье, но ничего не нашли. Как думаешь, это не Каменский?

— Думаю, что он ни при чем. — Василий махнул рукой. — Во-первых, Каменский Данилова в глаза не видел и ничего о нем не знает. Во-вторых, если это он предал, то в первую очередь нас бы с тобой взяли. Тут другое быть может. Когда немцы регистрацию коммунистов объявили, Михаил по глупости чуть не первым зарегистрировался. Может, поэтому его и арестовали.

— Может быть, все может быть. — Морозов встал, выпрямился. — Важно, как он на допросах себя поведет. Я на твоем месте ушел бы на время из этого дома.

— Пожалуй, ты прав. Береженого бог бережет. Только куда идти?

— Перебирайся ко мне в землянку. Сейчас, в жару, там одно удовольствие.

— Согласен. А сейчас надо кого-то послать к Даниловым, приемник перепрятать.

— Раз при обыске не нашли, там уже искать не будут. Теперь это самое надежное место. Если, конечно, Данилов не раскроется.

— Данилов не раскроется, — уверенно сказал Василий. — Я его хорошо знаю.

— Что ж, тебе виднее, — сказал Морозов и, нервничая, прошелся по комнате.

— Василий! Как же нам все-таки быть с Каменским? — через некоторое время спросил он.

— Каменский сегодня утром в Матвеев Курган на жительство переезжает.

— Это еще почему? — удивился Морозов.

— Говорит, нашел там работу. В Таганроге оставаться не хочет. Струсил. Просил не считать его больше членом подпольной организации. Но поклялся, что сохранит в тайне то, о чем знает.

— Час от часу не легче, — Морозов глубоко вздохнул, направился к выходу. Но перед самым его носом дверь распахнулась, и через порог переступил Данилов.

Николай и Василий замерли от неожиданности. Им казалось, что вот-вот вслед за Даниловым появятся немцы. Но тот плотно прихлопнул дверь и, улыбаясь, прошел в комнату.

— Ты откуда взялся? Тебя же арестовали, — первым спросил Морозов.

— Вот ведь какая кутерьма приключилась, — рассмеялся Данилов. — Нашлась сволочь, донесла, что я коммунист с тридцать второго года. По доносу меня взяли. Привезли в полицию. Следователь кричит: «Коммунист? Скрываешься?» Я ему и говорю: «Зачем скрываться? В первый же день зарегистрировался, можете проверить...» Отправил он меня в каталажку, а утром вызвал опять и выгнал домой. Вероятно, проверил, что я не наврал. А я сразу сюда. Прибежал вас успокоить. И с приемником все в порядке...

— Смотри-ка, как новые власти свою гуманность показывают, — усмехнулся Василий. — Впору хоть самому идти регистрироваться.

— Им это выгодно, может, кто-нибудь на это и клюнет, — сказал Морозов. — Но меня туда не заманишь. Знаю я их кухню...

— Не дождется и меня господин Ходаевский, — усмехнулся Василий.

— Постойте-ка, — перебил Данилов. — Мне в камере один говорил, что Ходаевского вчера сняли с должности. Теперь бургомистром какой-то Дитер назначен.