Герои Таганрога

— Он первый, он первый у меня куклу отнял. Я поэтому его так обозвала. А он меня кулаком ударил...

— И правильно обозвала, — строго произнес Василий. — Только фашисты маленьких детей обижают. А я-то думал, ты пионер...

От обиды у мальчика дрогнула нижняя губа, казалось, он вот-вот расплачется.

— Брось, Василь, парня терзать, — глухо проговорил Максим Плотников. — Он же нечаянно и больше так никогда не будет.

— Когда мой папа приедет, я ему все-все про Женьку расскажу, — пообещала девочка и выбежала из комнаты.

— И ты уходи, — сердито сказал Василий сыну, — а если еще хоть раз ее пальцем тронешь — голову оторву.

— Эх ты, воспитатель, — вздохнул Максим, когда мальчик ушел.

— Понимаешь, девчонку жаль. Родители ее врачи. Дружили мы с ними в Матвееве Кургане. Вот и оставили они на меня свою дочку. А сами на фронт подались. А Женька, чертенок, ревнует, что ли, нет-нет да и норовит поддеть.

— Жена-то твоя хорошо к ней относится?

— Души в ней не чает.

— А домой, в Матвеев Курган, не собирается?

— Да она съездила уже раз. А у нее паспорт отобрали. По третьему списку в полиции значится, как жена коммуниста и совпартработника. Вот и вернулась сюда в Таганрог. Сейчас без паспорта живет, а там видно будет.

— Не тесновато вам в этом доме?

— Ничего, умещаемся. Сестра с двумя детьми в одной комнате. Мы вчетвером в другой. Хорошо, еще вторая сестра с семьей выехала отсюда.

Но Максим, казалось, уже не слушал. Собирая со стола немецкие документы и оружие, он думал о чем-то своем. Потом резко повернулся к Василию и, моргая влажными глазами, сказал:

— Послушай! Пусто у меня теперь в доме. Жена второй день белугой ревет. Отдай мне девочку. Пусть поживет у нас. И ей не худо будет, и нам полегче несчастье перенести...

Василий задумался. Ему было жаль этого большого, сильного человека, потерявшего единственного сына, и вместе с тем не хотелось расставаться с девочкой, которую успел полюбить, как родную дочь. Но чувство товарищества взяло верх. Он понял, что маленькая девчушка хоть немного поможет Плотниковым пережить тяжкое, непоправимое горе.

— Хорошо! Согласен! — сказал Василий. — Только захочет ли она? Ребенок ведь еще. Сперва к нам привыкала, а теперь к другим... Поговори с ней сам, — он подошел к двери и позвал Изабеллу.

— А мы с Женькой в дочки-матери играем, — объявила девочка, входя в комнату.

Не зная, с чего начать, Максим молча смотрел на ребенка. Потом сунул руку в карман, достал небольшой кулечек и, развязав его, протянул Изабелле несколько кусочков сахару.

— На, возьми. С Женькой поделитесь.

Девочка вопросительно взглянула на Василия и, лишь когда тот кивнул, подставила под руку Плотникова распростертые ладошки.

— А теперь иди. Иди играй с Женей, — сказал Максим, погладив детскую головенку.

Оставшись вдвоем с Василием, он отвернулся, глубоко вздохнул:

— Нет, Василий... Глупость я тебе предложил. Не подумал сразу. А ты согласился. Разве можно дите травмировать? — Он сокрушенно покачал головой, видимо, вспомнив сына, потом как-то разом весь подобрался, глянул на Василия: — Ты мне палки в колеса не ставь. Немцев буду крушить.

— А разве я тебе запрещаю? Надобно лишь с умом действовать. Ну, убьешь двух-трех и сам по глупости голову сложишь. А нам серьезными делами заняться следует. Немец-то вон к Волге двинулся. Хоть десяток убей — ему это что слону дробина. Он танками силен да пушками. Вот и подумай, как мстить. Уж если отдавать свою голову, так задорого. На комбайновом заводе фашисты танки ремонтируют, разузнай, как туда проникнуть. Людей подберем. То-то заполыхает в память о сыне.

— Может, на железной дороге сперва попробуем? — снова оживился Максим. — Говорят, эшелоны с техникой густо на восток прут.

Василий многозначительно улыбнулся:

— На железной дороге пока другие действуют. А насчет завода подумай, придешь — посоветуемся.

— Попробую сделать, — Максим с благодарностью пожал Василию руку.

* * *

...Уже больше месяца на железной дороге действовала группа Юрия Лихоноса. Из-за плохого зрения в армию его не взяли, и Юрий поступил учиться в энергомеханический техникум. Перед самой войной он закончил его, но работать почти не пришлось. Юрий не хотел служить оккупантам. Несколько месяцев он скрывался дома от облав, боясь быть отправленным в Германию.

Однажды подруга его сестры Валентина Гец познакомила Юрия с Константином Афоновым, который после нескольких встреч привел его к Василию. Они быстро нашли общий язык.

— Мы вас проверили, товарищ Лихонос, и решили принять в подпольную организацию, — сказал Василий. — Вы живете возле вокзала, поступайте работать на железную дорогу. Там и будете руководителем подпольной группы, только ее организуете сами. Присматривайтесь к людям, подбирайте надежных товарищей.

— Я согласен. Выполню все, что мне прикажут.

— Вот и хорошо.

В присутствии Константина и Василия Афоновых Лихонос подписал клятву. А через несколько дней он уже работал сцепщиком в железнодорожном депо.