Герой того еще времени

Нателла знала себе цену, а Гена знал ее, как маму его девочки, его Семена, от которой он потерял голову и лишь недавно ему ее (голову то есть) вернули, сочетавшись законным браком с каким-то олигархом-лайт. Но пару лет были его, и Сенька баловала его своей благосклонностью, а он ее снисходительным вниманием и не очень частыми подарками. Она боялась его, боясь упустить время, когда девушки выходят замуж, а он боялся начать сравнивать Сеньку с женой и явно не в пользу жены. А Нателла? А Нателле он нравился, это он почувствовал сразу, когда Сеньке вздумалось познакомить его со своей мамой после одного из концертов.

– Вы знаете, Гена, мне кажется, я вас давно знаю и даже чувствую, как…

– Нателлочка, такая уж у нас планида – нравиться женщинам.

Геннадий снова улетел в двадцать первый век.

– Да, вы нравитесь и дочери, и мне. Вас не пугают такие страсти-мордасти? – кокетливо поинтересовалась Нателла, улучив момент, когда Ксения отлучилась на кухню и они остались вдвоем.

– Уж и не знаю, – отвечал Гена, поглядывая на располневшую, но все еще очень интересную Нателлу Гиевну.

Вольнов вернулся в кафе «Молодежное» из своего далекого далека.

– А группа «Космонавты» будет сегодня в клубе? – спросил Гена, стряхивая с себя наваждение.

– Я с ними созванивался, – ответил Воробьев. – Они должны быть все, кроме Вольнова. Гешка заболел.

«Интересно, – подумал Геннадий, – это предусмотрительность Треча или как? А то было бы раздвоение личности… Смог бы выдержать мальчик известие, что он со временем вступит в сговор с дьяволом? Нет, мне определенно симпатичен этот Треч…»

Геша взглянул на Нателлу и спросил, не хочет ли она что-либо заказать. Она попросила кофе. Вольнов подозвал официанта и заказал два кофе – для Нателлы и себя.

– Ребята, – обратился он к Воробьеву, – что-нибудь заказать вам? Я угощаю…

– Ну если вы угощаете, то я бы выпил пятьдесят коньяка и кофе, – откликнулся Воробьев.

– Слава, а ты?

– А мне, пожалуй, тоже кофе и пару бутербродов, а то я с утра ничего не ел.

Официант ушел, Воробьев поднялся, сказав, что хочет покурить, и позвал Малежика составить себе компанию. Геша и Нателла остались вдвоем за столиком.

VIII

– Ну, рассказывай, как живешь, где учишься? – начал беседу Геша, обратившись к Нателле.

– В Стали и сплавов учусь, на втором курсе.

– Отличница поди?

– Какой там… Сейчас хвост надо сдать за прошлую сессию.

– Не беда, сдашь, а сюда как попала?

– А кавалер пригласил, Игорь… Помните, он меня к вашему столику подвел.

– И чего, нравится кавалер-то?

– Да нет. Он уж не знает, чем меня завлечь. Вот притащил на модную вечеринку. Сюда все хотят попасть, я и согласилась.

Нателла замолчала и зачем-то начала поправлять волосы.

«Как же она похожа на Сеньку… Прическа другая, а так… Даже глазами часто-часто моргает, что ее делает такой беззащитной… И чуть заметные волосинки над верхней губой, как у Сеньки. Ну да, они же грузинской крови.

И роман у мамы, как и у дочки, был с мужчиной значительно старше ее. Сенька говорила, что даже не роман, а одна единственная встреча, по которой Нателла сверяет все свои чувства. От той встречи у нее остался лишь клочок бумаги, на котором какие-то сумбурные слова от исчезнувшего (а может, сбежавшего) возлюбленного. Но она его помнит и любит. Странные все же существа женщины…» – размышлял Вольнов.

Геша улыбнулся, вспомнив, как прокомментировал Сеньке эту историю, сравнив маминого героя с Остапом Бендером и его расставанием с мадам Грицацуевой, когда тот подписал прощальную записку – твой Суслик.

– Нателл, а какую музыку ты любишь?

– Так, чтоб до обморока, никакую, а так… ну, наверное, на меня воздействует весь комплекс ощущений: мелодия, слова, голос и внешность исполнителя. Вот ваша внешность мне импонирует, потом споете, и я вам все расскажу.

– Это ты что, со мной заигрываешь? – лукаво спросил Геша.

– Что вы? Обычно со мной заигрывают, а я мужчинам говорю всегда, подчеркиваю – всегда, правду. Вот вы мне явно нравитесь, вы необычно выглядите, в вас читается мужчина и, наверное, вы талантливы. Кстати, а что вы будете петь?

– Знаешь, я пишу песни и вчера специально для сегодняшнего сейшена придумал новую… С утра весь день учил, надеюсь, что не заблужусь в словах.

– Любопытно… Почему-то вспомнилась история любви Гёте, пожилого Гёте и юной девочки, вроде Гретхен.

– Солнце, не про нас ли ваши дерзкие мысли?

– Виктор… – начала Нателла, пытаясь вспомнить отчество.

– Виктор, Виктор!

– Так вот, Виктор, девушка, тем более такая, как я, имеет право говорить глупости и не отвечать за них.

– О как… Стало быть, ты, проходя мимо, разбила мне сердце и даже не замела осколки?

– Да, Виктор, в вас живет поэт… Замести осколки сердца!

– Ну я же профессиональный журналист, и писать – моя работа.

IX