Герой того еще времени

– А зачем говорить о сборной России, если СССР – вечная держава, которая никогда не разрушится?! – пылко воскликнул таксист.

– Знаешь, Сережа, все империи когда-то рассыпаются.

– Журналист, это в тебе идеи тлетворного Запада бродят.

– Да нет… Просто я учил историю и могу заглянуть вперед.

– И что же нас ждет?

– Серега, давай оставим эти опасные разговоры… Мы пришли пообедать, а то ты решишь, что я тебя вербую. А вот и тетя Зоя.

Еда Геше понравилась, не восхитила, но понравилась. И вообще, как может не понравиться кавказская кухня? За время своих странствий Вольнов только однажды наткнулся на ресторан кавказской кухни, где все было не так, все было невкусно… Причем это было в Лондоне. Короче, Геша и Серега отправились к машине, оставив тете Зое щедрые чаевые. Она еще раз оглядела Гешу внимательным взглядом, пожала плечами, положила бюст на поднос с грязной посудой и гордо понесла это сооружение на кухню.

Сергей отвез Гешу-Виктора на его квартиру. Вольнов расплатился с ним, и они, довольные друг другом, расстались. При всем старании в кошельке у нашего «журналиста» оставалось сто пять рублей, которые можно спустить в кафе «Молодежное» или еще где…

Неожиданно Геше пришла мысль, что он может даже совершить что-либо противоправное и попасть в тюрьму, например. А в девять утра его вновь вернут в сентябрь 2013-го.

«Вот менты с ума-то сойдут! Узник ушел сквозь стены, сквозь военизированную охрану, не оставив следов! Сколько голов, может, даже у начальников, полетит с плеч в родной милиции… Нет, нельзя, это ж реформируют органы внутренних дел, а это вмешательство в историю» – подумал Вольнов.

Гена вошел домой, хотелось переварить впечатления, поиграть на гитаре и сделать пару звонков по номерам, что прочно сидели в памяти. Собственно, номеров было два: один домашний, а второй Ольги, с которой он глупо расстался в конце весны шестьдесят восьмого.

«А вдруг она дома?» – подумал он, набирая врезавшийся в память номер.

Ольга, Олюня ему очень нравилась, но отношения складывались как-то не по привычной схеме. Она почему-то не смотрела на него с восхищением, к которому он привык, являясь королем рок-н-ролла местного разлива. И однажды она опоздала на свидание и он, прождав аж двадцать пять минут, ушел, решив, что «ничего, сама приползет». Но она не приползла и даже не позвонила… И Гешка не понял – кто кого бросил.

После третьего гудка телефон ожил, и он узнал взволновавший его голос.

– Але.

– Привет, это я.

– Геша? Как я рада, что ты объявился, а я и не знала, что думать.

– Слушай, Оля, я решил попросить извинения за свою дурь, за свою какую-то глупую мальчишескую гордыню, за то, что я себя вел, как не подобает мужчине.

– Да все в порядке. Главное, ты жив и помнишь меня.

– Я могу тебе сказать, что уж до старости буду помнить, это точно, верь мне.

– А мы это проверим.

– Нет, Ольга, нельзя… Я в тот вечер сделал выбор, и переигрывать историю не буду.

– Ты как-то масштабно говоришь.

– Не обращай внимания… Как ты?

– У меня все в порядке. Я скоро выхожу замуж. Если б не твоя тогдашняя взбалмошность, может, я бы не встретила своего Данилку.

– Слава Богу, что у тебя все хорошо. Счастья тебе, твоему Данилке и будущим Даниловичам и Даниловнам.

– Спасибо, тебе тоже успехов… Буду тебя вспоминать. Привет.

Она ушла в свою жизнь, а Геша понял, кто молился за него все эти годы. Он сидел около своего красного аппарата и раздумывал – позвонить ли матери. Он подумал, где бы он мог сам быть в это время. Занятия в институте закончены, и скорее всего он в общаге коротает время до вечера, чтобы отправиться в бит-клуб. Он решительно снял трубку и набрал домашний, не очень задумываясь, как поменяется движение жизни после разговора с матерью.

– Ма, привет, это я, Геша. Как ты?

– Все хорошо, готовлю ужин. Ты будешь щи с кислой капустой?

– Конечно, даже не сомневайся.

– Когда ты домой? Что у тебя с голосом? Ты простудился?

– Вечером, не волнуйся и не сомневайся. А голос чуть охрип, песни в общаге пел.

– В чем? В чем не сомневайся?

– Что я люблю тебя.

– Спасибо, я и не сомневаюсь…

– Просто я так редко тебе говорю об этом, – у него снова подкатились слезы к глазам, и, чтобы не выдать себя, Геша быстро закончил разговор. – Ладно, ма, до вечера, – и повесил трубку. Отцу позвонить не было возможности. Он работал ненормированно в секретном КБ и рабочий телефон не давал никому. А позвонив вечером, можно наткнуться на себя и напугать всех. Жаль…

VII

Некоторое время Вольнов сидел без сил около журнального столика, потом взял гитару и начал перебирать струны. Гитара была его лучшим лекарством. И в этот раз отпустило. Он звучал, понимал, что точно споет сочиненную вчера песню, и положился на свою фортуну. Время таяло стремительно, и пора было выходить из дома.