Герой веков

— Обычный статистический хаос нарушен, — подтвердил Нурден. — Не должно быть таких точных цифр: должна существовать кривая вероятностей, и в маленьких группах людей ожидаемые результаты должны быть наименее точными.

— В самом крайнем случае, — продолжал рассуждать Эленд, — болезнь должна по-разному воздействовать на пожилых и на здоровых.

— Отчасти так оно и есть, — кивнул Нурден, принимая от помощника новый лист с расчетами. — Смерти происходят именно так, как мы и ожидали. Но общее количество заболевших всегда составляет шестнадцать процентов! Мы так много внимания уделяли тем, кто умер, что не заметили, каким неестественным было количество заболевших.

— Проверь это, Нурден, — поднявшись, Эленд взмахом руки указал на журнал. — Опроси людей, убедись, что Разрушитель не исправляет цифры, и узнай, сохраняется ли эта закономерность. Мы не можем делать выводы по четырем-пяти примерам. Все это может оказаться одним громадным совпадением.

— Да, ваше величество. — Нурден выглядел слегка потрясенным. — Но… если это не совпадение? Что это означает?

— Не знаю, — признался Эленд.

«Это означает, что существуют последствия, — подумала Вин. — Существуют законы, о которых мы можем только догадываться.

Шестнадцать процентов. Почему шестнадцать?»

* * *

Удивительную силу первых алломантов объяснили найденные возле Источника металлические крупицы: это они превращали людей в рожденных туманом. Первые рожденные туманом были такими, каким стал Эленд Венчер, но их способности, передаваемые в знатных семьях из поколения в поколение, с каждым разом немного ослабевали.

Вседержитель являлся одним из этих древних алломантов, и потому его сила осталась чистой, не искаженной ни временем, ни передачей по наследству. Вот почему он казался таким могущественным по сравнению с другими рожденными туманом. Хотя стоит признать, что способность смешивать ферухимию и алломантию породила многие из его самых эффектных достижений. И все-таки главным из его «божественных» качеств — неимоверной алломантической силой — на самом деле обладал каждый из девяти первых алломантов.

22

С кружкой горячего чая в руках Сэйзед сидел в бывшей караульной, а теперь в одном из лучших домов Ям Хатсина. Напротив, рядом с маленькой жаровней, расположились старейшины Терриса. На следующий день Сэйзеду предстояло отправиться в путь, чтобы догнать Гораделя и Бриза, которые уже наверняка выступили в Урто.

Солнечный свет тускнел. За окном собирался туман. Темную землю покрывали десятки глубоких ям и трещин; правда, их едва можно было разглядеть с того места, где находился Сэйзед. Каждую такую трещину террисийцы огородили забором. Всего лишь несколько лет назад — до того, как Кельсер покончил с атиумными кристаллами, — людей заставляли заползать в эти трещины, выискивая маленькие жеоды, в центре которых прятались зернышки атиума.

Раба, не отыскавшего за неделю хотя бы одну жеоду, ждала казнь. Под землей наверняка оставались сотни, если не тысячи тел несчастных, которые застряли в камнях, заблудились в глубоких пещерах, пропали без вести или погибли из-за чьего-то безразличия.

«Каким ужасным было это место», — отворачиваясь от окна, подумал Сэйзед.

Молодая террисийка закрыла ставни. На столе перед хранителем лежало несколько журналов, которые содержали сведения о ресурсах, тратах и потребностях террисийского народа.

— Кажется, я говорил, что эти цифры надо хранить на металле, — сказал Сэйзед.

— Да, господин Главный хранитель. Мы копируем самое важное на металлические листы каждый вечер, а потом по этим листам сверяем журналы, чтобы убедиться, что ничего не изменилось.

— Это правильно. — Сэйзед взял первый попавшийся журнал. — А что с санитарией? Вы сделали то, о чем я говорил в прошлый раз?

— Да, господин Главный хранитель, как вы и приказывали, мы обустроили больше уборных, хотя в них нет необходимости.

— К нам могут прийти беженцы, — пояснил Сэйзед. — Но, я умоляю, это всего лишь предложения, а не приказы. Я вами не управляю.