Герой волшебной сказки

Младший брат наследует либо ничтожный клочок плохой земли и собаку (или насекомое, которое потом обменивает на собаку). Собака пашет поле, и оно дает прекрасный урожай: на клочке земли вырастает огромный колос. Зерно расхищают птицы (или обезьяны). Младший не препятствует этому, и благодарные птицы относят героя в солнечную страну, где он достает сокровища. Иногда младший брат приобретает богатство, подслушав разговор зверей. Из костей убитой собаки либо на клочке земли, доставшемся младшему брату, вырастает чудесное дерево. Оно приносит счастье младшему и горе — старшему брату.

Напрашивается вывод, что это тождество — результат мощного китайского влияния. Но сказки о разделе наследства характерны для китайского фольклора в основном южных районов страны, которые в древности были тесно связаны с Индокитаем и составляли ареал расселения южно-монголоидных групп, впоследствии принявших участие в этногенезе китайского народа. Национальные меньшинства Южного Китая — прямые потомки этого докитайского населения.

Следы культа собаки (по-видимому, тотемистического происхождения) имеются в фольклоре народов Южного Китая и в древних культах тихоокеанского побережья. В южнокитайском фольклоре есть сказка о собаке — чудесном супруге, прародителе рода[256]. За образом пашущей собаки стоит представление о тотемном животном или предке, приносящем плодородие. Этот сказочный сюжет имеет точки соприкосновения с легендой, объясняющей ритуальное жертвоприношение и захоронение в поле тотемистического животного.

Аналогичные представления отражены в сказке качинов об убийстве буйволов, а также в широко распространенных в различных странах сказках о чудесной корове, помогающей младшей дочери или падчерице, и о чудесном дереве, которое вырастает из костей коровы[257]. К этим сказкам близка китайская легенда о нарциссах, растущих на родовой земле. В одном из вариантов этой легенды во вступлении рассказывается о разделе наследства между братьями. На маленьком клочке земли, доставшемся младшему брату, растут нарциссы, которые приносят ему счастье. Попытки старшего пересадить нарциссы на свою землю не имеют успеха[258]. По-видимому, эти нарциссы в сказке священны, они растут на земле предков, как и бамбук, выросший из костей собаки. Можно предположить, что младший сын получил по наследству дом и родовую землю, где покоятся предки и на которой растут священные нарциссы. Младший брат стал исполнителем семейных обрядов, имеющих отношение к культу предков. В некоторых сказках интересно описан похоронный обряд, совершаемый героем на могиле собаки.

Возможно, что и в других сказках в первоначальной редакции младший брат получал не клочок земли, а участок вокруг дома, находящийся под охраной предков и потому приносящий ему счастье. Птицы или обезьяны, расхищавшие урожай, тоже, вероятно, первоначально были тотемистическими покровителями, душами предков или хозяевами поля, от которых зависит урожай и которые пришли за своей «законной» долей.

Приведенные фольклорные материалы наводят на мысль об отражении в сказках связи младшего брата с культом предков и ущемлении его прав. Этнографические сведения о китайцах не подтверждают существования у них в прошлом минората. Однако у чжуан, качинов и племен нага отмечены яркие следы минората.

Но важно не столько сохранение пережитков минората, сколько то, что младший брат превращался в социально обездоленного в результате раздела коллективного имущества патриархальной семьи, распада патриархального уклада.

В Китае долгое время существовала классическая патриархальная семья (с развитым культом предков), которую подтачивали и разрушали феодальные отношения. Многочисленные исторические документы свидетельствуют о резко отрицательном отношении общественного мнения к семейным разделам, особенно при жизни отца. В книге Чжан Лян-цая «История китайских обычаев» в главе «Раздел дома» сообщается следующее: