Героями не рождаются

Мониторы в самих казармах были аккуратно сняты с мест скопления персонала. И задвинуты в дальние углы. Чтобы плохие новости и льющаяся на нас потоками ложь и клевета не мешали занятиям бойцов отряда и повседневной жизни членов их семей. Единственное, что постоянно было перед глазами солдат, напоминая о войне, – это аккуратный транспарант. С четкой надписью: «До вторжения осталось… дней». Такие вешали в нашей школе в конце учебного года. Перед экзаменами. Очень скоро всем нам придется сдавать самый главный экзамен. А мы не знаем вопросов, которые нам зададут. И даже не представляем, что можно ответить предвзято настроенным экзаменаторам.

После наступления по команде «Отбой!» темного времени суток Эльза вручила мне довольно тяжелый рюкзак. И мы выехали на романтическую прогулку под звездами. К местным служителям культа. На случай возникновения непредвиденных проблем нас, стараясь оставаться незамеченными, сопровождали две группы штурмовиков на вездеходах.

Роль и статус главы местного культа, если честно, я так и не смог выяснить. Обращались к нему – Говорящий с Предками. Наверное, потому, что этот мешок с костями намертво застрял на границе между миром живых и местом пребывания душ этих самых предков. По словам Отто Карловича, когда он впервые встретился с местным продавцом опиума для народа, тот выглядел совершенно так же, как и сегодня. Необычайно древним, сморщенным стариком, в любой момент готовым развалиться на части от слабого ветерка, чью учетную карточку Апостол Петр потерял по рассеянности. Никакого другого объяснения, почему же Говорящий с Предками до сих пор жив, у Мюллера-старшего просто не было.

Не совсем понятны были мне и отношения Патриарха и остальной элиты Рода со служителем культа. С одной стороны, Говорящий с Предками был родовым шаманом Рода Фу-Оша, членами которого мы все считались. Однако в число налогов и сборов, которые с нас сдирали вместе со шкурой, никаких пожертвований на нужды религии не входило. Да и никаких публичных пожертвований в местную церковь родовая элита не устраивала. И праздников, вроде дня рождения Отца-Основателя, в местном календаре не было.

С другой стороны, никаких проповедей о жизни Отца-Основателя Рода Фу-Оша не велось. Создавалось впечатление, что кому надо, те и так все знают. А остальным – ничего знать и не положено. Шаман не просто никогда не заглядывал в поселение. Он даже не удосуживался выйти навстречу тем из разумных, кто посещал место обитания предков. Никаких церковных праздников старик также не справлял. В колокола не звонил, крестных ходов, всенощных бдений и массовых служб не устраивал.

Да и внешний вид места отправления религиозных нужд не выдерживал никакой критики. Сразу после моего выздоровления мне показали, где находится… явно не храм. И не церковь. А также не молельный дом, капище или погост. Больше всего ЭТО напоминало земную пещеру, в которой люди каменного века оставили своим потомкам наскальные рисунки. Или турист начеркал для тех, кто заглянет сюда после него сакраментальное: «Здесь был Вася». Этакий памятник культуры неолита.

В получасе езды от родового поселения, у подножия одного из холмов имелась полость, явно естественного происхождения. Никакого намека на двери. Как и на попытку облагородить помещение. На полу – завалы песка, нанесенного ветром, в которых посетители протоптали полузаметенные тропинки. Слева от входа – ящик для сбора пожертвований и еще один, побольше, с ароматическими палочками. Справа – каменному выступу стены крайне грубо были приданы гуманоидные формы. При некотором напряжении фантазии можно было представить себе голову, переходящую в туловище. И пару рук, скрещенных на груди. Ног у статуи не было. Возможно, что их занесло песком. А может быть, нижние конечности и не были предусмотрены скульптором.

Привезший меня сюда Мига подошел к ящику для пожертвований, опустил в него кредитку, поставил рядом канистру с водой и какую-то тяжелую коробку. После чего взял из другого ящика когда-то окрашенную в красный цвет курительную палочку. Потом подошел к идолу, воткнул палочку в песок, поджег и, став на колени, начал раскачиваться взад-вперед и что-то бормотать. Длилось это, пока на кончике курительной палочки тлел робкий огонек. Когда струйка дыма исчезла, Мига встал, выдернул палочку из песка, положил ее обратно в ящичек, поклонился стене и, пятясь, двинулся к выходу. Мне он о сути обряда ничего не сказал, а сам я ничего не спрашивал.

Едва мы с Эльзой подошли к пещере, как навстречу нам, опираясь на костыль, выбралась старая развалина. Окинув меня взглядом, древний старец в столь же древнем тряпье повернулся и, не сказав ни слова, медленно побрел в глубь пещеры, дымя трубкой. Решив, что это следует понимать как приглашение войти, я двинулся следом. У дальней стены старый хрыч вынул чубук изо рта и доказал, что говорить он все-таки умеет.