Героика. Сага о не очень хороших людях (СИ)

По шее Элендила скатился мерзкий холодок. Остановившись в нескольких шагах от тумана, он попытался рассмотреть упавшую птицу. Та лежала без движения, едва различимая в накрывшем ее лавандовом мареве. Гранитно-серые крылья были расправлены, словно она до сих пор пребывала в полете. Взяв с песка мелкий окатыш, эльф швырнул его в птицу. Тот угодил прямо в цель и отскочил с характерным звуком, словно камень ударился о камень.

Элендил невольно сглотнул, вспомнив о статуя рыцаря в тоннеле. Почуяв его страх, туманная стена колыхнулась, и неожиданно поползла вперед с удвоенной быстротой. Вскрикнув от ужаса, эльф отшатнулся и шлепнулся на седалище. Мгла надвигалась, как изголодавшийся зверь, стремительно поглощая остатки пляжа. В ее глубине вырисовывались призрачные силуэты и звучали отголоски голосов, будто души превратившихся в камень навсегда остались заключены по ту сторону лавандовой завесы.

Опомнившись, Элендил вскочил на ноги и бросился бежать. Факел в его руке трепетал на холодном ветру. Вопя от страха, эльф что было сил понесся обратно ко входу в пещеру.

***

Вздрогнув и тяжело вздохнув, Хиггинс наконец-то полностью проснулся. Разлепив отяжелевшие веки, он обнаружил, что лежит в луже воды, натекшей с его одежды. Пол под ним был ровным и приятным на ощупь, разительно отличаясь от грубой и шероховатой поверхности острова. Каменный аналой исчез, и вслед за ним пропала без следа орда голодных рыб.

Сбоку доносились приглушенные звуки. Еще более растрепанная леди Лодж валялась в персональной луже без сознания. Прижимая к груди сазана, девушка ворочалась и издавала стоны, как спящий человек, видящий кошмар. Чуть поодаль стояла ее верная корзинка.

— Ну дела... — приняв сидячее положение, коротышка изумленно огляделся.

Яркая белая вспышка перенесла их в место, похожее на церемониальный зал огромного храма. Пол под ногами украшали мозаичные узоры. Высоко над головой простирался сводчатый потолок, удерживаемый двумя параллельными рядами витых колонн. Величественные стены без дверей и окон покрывали резные барельефы. Гаргульи сидели на постаментах в полукруглых нишах.

Синий полумрак сменился желтоватым утренним светом. В центре потолка висело литое медное солнце. Подвешенное на цепь, оно неспешно вращалось по кругу, ослепительно сияя совсем как настоящее. В его сиянии окружающие предметы отбрасывали длинные тени.

Посередине зала на подставке-треноге стояла исписанная формулами доска. Подле нее расположился письменный стол, заваленный разнообразным хламом. Бумаги и свитки соседствовали на его поверхности с загадочными амулетами, логарифмическими линейками и раскрытыми книгами в кожаных переплетах. Ближе к самому краю валялась астролябия. Подле нее застыли смуглая как ночь фигурка летучей мыши и золотая чернильница с торчащим из-под крышечки пером.

Подняв глаза чуть выше, Хиггинс невольно вздрогнул. Позади стола возвышалась мраморная скульптура. Стоя на пьедестале, она изображала знакомую фигуру в мантии и безликой маске. В правой руке незнакомец из кошмара сжимал изогнутый посох. Левой - протягивал смотрящему остроконечную корону. Выпуклую поверхность личины покрывали строчки из книги. Почти все они были на неизвестном языке. Кроме одной. Сощурив глаза, коротышка разобрал надпись: «Добро пожаловать в Ад, балбесы!»

— О, лорд Генри...— пробормотала во сне Дана, прижимая сазана к груди как можно крепче. —Почему вы обращаете внимание на кого угодно, только не на меня...

Внезапно открыв глаза, она резко села и оторопело уставилась перед собой. Заметив, что держит в руках, она с отвращением отшвырнула сазана в сторону.

— АГРХ! Снова твоя мерзкая рыба!

— С пробуждением! — расхохотался Хиггинс.

— Где мы? - осоловело озираясь по сторонам, спросила девушка.

Быстро утративший хорошее расположение духа коротышка последовал ее примеру. Зловещий зал не давал ни единого намека на выход. Резные барельефы изображали сцены жестоких смертей и казней. На одном из них кого-то расплющивали сходящиеся стены. На другом — пожирали огромные плотоядные растения. Третий запечатлел истощенных людей, замурованных в тесной каморке. Четвертый — огромный булькающий котел, в котором варили упавшего в него мужчину.

Все изображения объединяла одна деталь. На заднем плане каждого их них маячила фигура в покрытой строками личине.

— В очередной раз — там, где быть не следует, — угрюмо констатировал Хиггинс.

***

— Судя по всему, диск вылетел отсюда, — прильнув к краю раскрытых врат, Бегония осторожно заглядывала внутрь.

С дальней стены помещения на нее взирало лицо-барельеф. Меж каменными губами темнела щель длиной в два с половиной фута.

— Так вы будете колбасу, или я всю доем? — спросил Маурисио.

— Видимо Грач погиб, когда открыл не те ворота, — сказала девушка, отмахнувшись от неандертальца, как от очень раскормленной мухи.

— Не думаю, — покачал головой Густав. — Тело лежит слишком далеко от входа. Стало быть, врата открыли те двое с пляжа.