Героиня второго плана

Это была правда. С детства она знала, что причудливый рисунок жизни – не вообще какой-то жизни, а той, которая привела к ее рождению, к тому, что она такая, а не другая, – составлен из множества неожиданных и необъяснимых событий, отношений, поступков, ведущих к переменам. Почему она забыла об этом так надолго?..

– Ну, не знаю, – пожала плечами Белла. – Вы, может, и не удивляетесь, но все люди совпадениям удивляются. Хотя нет, не все!

Она вдруг улыбнулась и чуть ли не рассмеялась. Меньше всего Майя склонна была сейчас к веселью, но улыбка у этой смешной Беллы была такая, что она все-таки улыбнулась тоже и спросила:

– Кто еще не удивляется?

– А я вчера с одной девчонкой познакомилась. То есть она не девчонка, а как я. Учительницей в школе работает, но по виду никогда не скажешь, ничего от училки нету. Ну, это не передашь – надо видеть. Жила она себе, жила в каком-то городке на Урале, вела в школе литературу, сына обожала, ему лет десять. А потом началось вот это все – вы и сами знаете. – Белла чуть внимательнее посмотрела на Майю, словно для того чтобы удостовериться, что та действительно знает. И, удостоверившись, уточнила: – Массовый психоз – патриотизм головного мозга. Директора школы до инфаркта довели, на его место новую директрису прислали. Та всем сразу объявила: вы обязаны учить детей уважать историю нашей страны, какой бы неприглядной она ни была, потому что государство всегда право.

– Да вы что? – ахнула Майя. – Опять?! Не может быть!

– Это же везде теперь, вы не видите, что ли? – пожала плечами Белла.

– Вижу. Даже я теперь вижу…

– Но как ни есть, а деваться этой Вике было некуда. Профессия зависимая, ребенок маленький, она еще и детдомовская к тому же. Крайняя, в общем, ситуация. Думала, придется как-то приспосабливаться, терпеть, ничего же не поделаешь. Но не выщло.

– Почему?

– Ребенок из школы пришел, плачет. Что такое? А ты, говорит, не патриотка, потому что настоящий патриот должен то и это, им на уроке объяснили. А ты, мама, против всех, и тебя все ненавидят. Она и поняла: неизвестно, сколько все это будет длиться, а ребенок растет сейчас, и она его собственными силами от всего этого не убережет. Мозги ему заср… отравят, в общем, ему мозги, не сегодня, так завтра. А у нее, кроме этого ее Витьки, ни одной родной души на свете. И что, она будет наблюдать, как его ненавидеть ее учат? Тем более переходный возраст вот-вот. И что она, как вы думаете, сделала?

– Ребенка схватила и в Москву сбежала, – сказала Майя.

– Сначала так и хотела, да. Но потом поняла: то же самое будет. В Москве же, чтобы как-то от всего этого уберечься, или сразу родиться надо было в соответствующей среде, или чтобы кто-нибудь тебя в эту среду аккуратно вставил. А явись-ка такая училка из деревни – без денег, без родни, без связей, с ребенком подросткового возраста. Да кому она здесь нужна, куда ее возьмут? Все равно в скором времени во все то же самое вляпается, если не хуже. Она очень сообразительная, эта Вика Дерби, – объяснила Белла. – Мы с ней вчера, после того как познакомились, целый вечер в кафе проболтали. Там не ум, а разящее копье. И характер такой же.

– Так что она все-таки сделала? – напомнила Майя.

– Из школы уволилась и научилась ресницы наращивать.

– Зачем?

– Вот и я сразу не поняла! – засмеялась Белла. – А оказывается, сейчас все просто с ума сходят по этим ресницам. Новая технология – по одной искусственной к каждой своей приклеивается. Представляете, какая работа ювелирная? Зато выглядят как настоящие, только в сто раз лучше, и тушь не нужна. Кто один раз сделал, тот, конечно, опять придет. Они же всего на три недели приклеиваются, а потом как? Показалась ты, например, любимому мужчине вся такая прекрасная, ресницы – как у Мальвины, воробьем облезлым уже показываться не захочешь.

Майя и сама не заметила, как эта похожая на ежика девушка заинтересовала ее тем, что не интересовало ее никогда и не могло интересовать в принципе, иначе это была бы уже не она.

«Или это и есть уже не я?» – мелькнуло у нее в голове.

А вслух она спросила:

– Но ей-то все это зачем? При чем к ней эти ресницы?

– При том, что это постоянный источник дохода. – Кажется, быстроумная Белла уже удивлялась Майиной непонятливости. – Говорит, от клиентов отбою не было. Можно было днем и ночью ресницы клеить, лишь бы сил хватало.

– А ребенок?

– А ребенка она отвезла в Оксфорд.

– Куда?!

Майе не хотелось выглядеть идиоткой, но возглас вырвался сам собой. Кажется, она меньше удивилась бы, услышав, что провинциальная учительница отвезла своего ребенка на планету Юпитер.

– В Оксофрд. В школу с пансионом. Продала квартиру, как раз хватило за первый год заплатить. А сама сюда приехала. Сняла халупу в дальнем Подмосковье, стала каждый день в Москву ездить и ресницы клеить. Молотила как автомат, хлебом с молоком питалась – накопила пацану на следующий год учебы.

– Нет, это что-то немыслимое… – покачала головой Майя.

– Почему же?

А правда – почему? Вообще-то все выглядит вполне возможным. Только совершенно невероятным!