Героинщики

- Пузырьки и урчание, пузырьки и урчание, - повторяю я.

- Я под кайфом ...

- Я тем более. Мне холодно ...

Я разуваюсь, снимаю джинсы и забираюсь под этот прекрасный плед. Она делает то же, ложится рядом со мной и целует меня в губы. Затем сует указательный палец мне под свитер и проводит им по моим ребрам.- Ты такой худой, Марк ...

- Да, несколько потерял вес. Думаю, это все благодаря быстрому метаболизму, - говорю я и поднимаюсь на локтях, чтобы лучше ее видеть.

Лесли мрачно улыбается мне в этой полутьме. Из-под двери пробивается смутный свет, к тому же, в комнату проникают лучи уличных фонарей.

- Скорее, героиновый метаболизм. Ты странный парень, - говорит она, не отрывая пальцев от моего тела.

- Почему? - спрашиваю я действительно хочу узнать, что это значит в ее устах - странный в плане «крутой» или странный в смысле «сумасшедший».

Не то чтобы меня это как-то беспокоило, я слишком прекрасно сейчас себя чувствую.

- С остальными ребятами я всегда понимаю, нравлюсь я им или нет. - Глаза Лесли светятся, она похожа на кошку в этом неясном свете. - Но с тобой я ничего не понимаю...

- Да, ты мне нравишься, - отвечаю я, - ты всем нравишься. Такая красивая девушка ...

Я заправляю ей волосы за ухо так, как она сама делала это, когда варила для нас. И она действительно хорошая. По-своему.

- Понятно, - неуверенно отвечает она, кажется, я ее чем-то по смутил.

Вдруг ее ладонь оказывается у меня в паху, она забирается мне в трусы и начинает играть с моим членом.

- Как случилось, что мы в постели почти голые, а у тебя еще не стоит?

- Я под кайфом. Еще не скоро теперь встанет после такой дозы ... Просто не привык после коричневого, не расстраивайся, обычно у меня все в порядке, но не после ширки ...

Вообще-то Лесли - не мой тип, у нее слишком большая грудь, на мой взгляд, но я охотно трахнул бы ее, если бы не был так обдолбан. Мы снимаем с себя остальную одежду, обнимаемся и целуемся, но она тоже истощена, как и я, поэтому мы просто болтаем о каком-то дерьме, а потом крепко засыпаем. Ее рука так и остается на моих мягких гениталиях.

Когда я просыпаюсь, то понимаю, что уже наступило утро; в комнату заходят Элисон с Келли, а за ними - Кочерыжка. Они открывают двери, и нас заливает утренним солнечным светом.

- Упс ... - говорит кто-то из них, и двери стыдливо закрываются, но потом они снова врываются в комнату и кричат:

- С Новым годом!

Я пытаюсь ответить им, но никак не могу взять под контроль свое сознание. Мы с Лесли лежим вместе, раздетые до трусов, одеяло сползло на пол, потому ночью включили центральное отопление. Я тяну плед назад и прикрываю эт тяжелую, белую, как лилии, грудь.

- Бога ради, - просит она, просыпаясь от того, что эти подонки начинают смеяться, как дети, и закрывают за собой дверь.

- М-м-м ... - соглашаюсь я, чувствуя странный привкус во рту.

- Который час? - Лесли садится в постели, прикрывая грудь одеялом. - Она вздыхает и поворачивается ко мне.

- Хуй его знает ... - зеваю я, но потом слышу какой-то шум, кажется, вечеринка еще продолжается.

Я слышу «Сum On, Feel the Noize» Slade и понимаю, что проигрыватель монополизировал Бэгби. По мере того, как мы медленно приходим в себя, нам становится не по себе из-за аппаратов, которые все еще лежат на столике у кровати, и за истории с гене талиями. Мы провели вместе всю новогоднюю ночь и даже не переспали. Кто-то стучит в дверь, но не заходит. Это Кочерыжка:

- Футбол, кошак, футбол показывают. Дерби.

- Подожди минутку. Возьми с собой Никси, пожалуйста, а я подойду.

Мы с Лесли слышим, как компания потихоньку покидает квартиру. Часто случается так, что ты трахаешься с кем-то обколотый и возбужденный, а утром девушка кажется настоящим чудовищем. Но с ней все наоборот, она выглядит роскошно, будто я вижу ее впервые. И я чувствую, как член набухает у меня в штанах от ее привлекательности и сексуальности, но подходящий момент уже потерян, она уже встала и одевается, а не оставляя мне выбора. Поэтому я следую ее примеру.

- Ну что, увидимся, - говорит она.

Какой ты мудак, Рентон, ты просто тупица.

- Не хочешь выпить?

- Нет. Мне надо ехать в Клер к маме, она тоже устраивает новогоднюю вечеринку.

Мы выходим на холодную улицу и направляемся каждый своим путем. Я хотел бы поехать с ней к ее матери, хотя меня и не приглашали. В пабе происходит настоящий хаос, все поют гимн «Хиббс». Какой-то престарелый мужик в огромных очках разделся, влез на стол и начал танцевать, как гоу-гоу девушка. У него на жопе тушью нарисован ПЭДДИ СТЭНТОН, а из его члена на нас смотрит Элвис. Его старенькая жена пытается прикрыть этот стыд своим вязанием, но он все равно не унимается.

- Это - его мать, - объясняет кто-то.