Героинщики

- Хорошо, мы можем использовать ваш опыт при групповой терапии, - любезно сообщает Том и Тощая вознаграждает его этим обожающий взглядом, который появляется у нее каждый раз, когда речь идет о ебаной групповую терапию.

День двадцать седьмой 

Наша с Кайфоломом злобная диверсия, к сожалению, обязывает меня написать что-то для Тома. Поэтому прошлой ночью я не спал, смотрел на тоненькие деревья, озаренные светом месяца, который прокрался в наш сад через забор. Эта старая каменная стена свидетельствует о том, что когда-то здесь был возведен старинный дом, пожалуй, какая-то огромная вилла, которую снесли потом ради того, чтобы построить на этом месте эту отвратительную, утилитарную конструкцию.

Но, держа в руках ручку с черным блокнотиком и глядя в окно, я понимаю, что никогда не чувствовал себя таким сосредоточенным и живым. Примерно в таком состоянии я находился, когда писал эссе в универе, но все же это было не то.

Вместо того, чтобы строить план рассказа, ставить проблемные вопросы и приводить доказательства определенной гипотезы, теперь я свободно пишу о личных вещах, а потому чувствую, что истина уже близка. В рассказе можно использовать свой опыт, а можно придумывать собственные истории. Все равно, это тоже будет своеобразная правда, живущая в твоем сердце. Те случаи, которые ты придумываешь, объясняют и вносят ясность иногда даже лучше, чем те, которые случались с тобой в настоящей жизни.

Затем я возвращаюсь к «Улиссу». Если я и пройду реабилитацию, то это исключительно благодаря Джимми Джойсу; прекрасно оказываться каждый день в его версии Дублина. Когда-нибудь я поеду туда и увижу все собственными глазами.

Когда я погружаюсь в сон, меня будит Кайфолом - этот мудак, кажется, никогда не спит - и рассказывает, что отныне ему запрещено посещать индивидуальные консультации у Тощей и что он возвращается к Тому. Он не очень радуется, и я понимаю подтекст этой истории:

- Она сказала, что я веду себя недопустимо. Конечно, эта Снежная Королева просто боится, что однажды я порву ее целку. А я ей прямо в лоб сказал: «Хочу быть откровенным с тобой, Амелия. У нас есть проблема. У меня очень сильные чувства к тебе». А она мне сразу: «Это не соответствует нашим условиям». Блядь, она говорит как Далек: "Не-до-пус-ти-мо! Не-до-пус-ти-мо!».

- Блядь, Уильямсон, я сейчас расплачусь. Я только заснул. Это не могло подождать до утра?

Но так же я мог говорить сам с собой.

- А я ей говорю: «Ты не можешь запретить мне рассказывать о своих чувствах, не можешь прятаться за этой ледяной маской. Почему мне нельзя замыкаться в себе, а ты сама устанавливаешь границы всегда, когда это тебе удобно? Это - лицемерие. Это абсолютно нечестно!».

Несмотря на усталость, мне становится интересно.

- А она что? - спрашиваю.

- Ой, да обычную всякую хуйню начала нести: о том, что она здесь для того, чтобы облегчить мой процесс реабилитации, о том, что это я манипулирую и обманываю ее - сам знаешь эту ее пустую болтовню. Сказала, что мне еще нужно научиться относиться к женщинам не только как к объектам сексуальной страсти.

Я все усилия приложил, чтобы остаться серьезным: - А ты ей что?

- А я ей говорю: «А кто здесь говорил о сексе?» Сказал, что не собирался соблазнять ее, что меня обвиняют в том, чего я не делал даже близко. Согласился, что для нас обоих это недопустимо, так как между нами должны быть исключительно отношения пациента и врача, это испортит мою реабилитацию и подорвет ее репутацию в этом проекте; а я слишком уважаю ее, чтобы допустить такой ошибки. Сказал, что я рассказал ей о своих чувствах только для того, чтобы добавить искренности нашим консультациям, а она просто меня неправильно поняла.

- Прекрасно. Ты - больной на всю голову, но настоящий ебаный гений. А она что тебе сказала? Что ответила?

Я вижу, как он пытается скрыть свое негодование, но потом решает все же похвастаться:

- Она растерялась, поэтому я немного нажал на нее, мол, я бы не против встретиться с ней после завершения программы, но предполагаю, что у нее уже, наверное, есть парень, даже какие-то серьезные отношения ... Она сидела молча, но я прочитал по ее лицу, что у нее никого нет. А я тогда дальше: «Я хочу встретиться только как с другом, выпить кофе, пообщаться. Это - все, о чем я могу просить на этой стадии». А она в ответ смотрит на меня так непостижимо и говорит: «Ты еще так молод, Саймон ...» А я ей в ответ: «Ты тоже очень молодая девушка ». - «Думаю, я немного старше, чем ты думаешь», - отвечает она. «Странно ... Мне казалось, мы где-то одного возраста, - ответил ей я. - Наверное, принимая во внимание твое образование, ты действительно на год или два старше меня, но это неважно ». - «Да, - переходит в контратаку эта ледяное стерва - это действительно неважно, потому что теперь наши рабочие отношения скомпрометированы. Я договорюсь, чтобы Том взял тебя обратно на индивидуальные консультации». Я забегал по комнате, потому что искренне запаниковал с этого момента: «Блядь, я совсем не могу общаться с ним так, как с тобой». И знаешь, что она мне ответила?

- Нет. Что?