Герцог-авантюрист

Герцог наклонился и поцеловал ее, затем вскочил в седло и взял за поводья ее коня. Клара смотрела ему вслед до тех пор, пока он не исчез за поворотом.

Прежде чем войти в дом, она подняла глаза и увидела промелькнувший в окне белый чепец. Значит, за ними наблюдала Джослин. Или миссис Финли.

Глава 14

Клара сидела в библиотеке за столом, на котором лежала бумага, перо и чернила. Она старалась составить макет следующего номера «Парнаса».

Только вот в голову ничего не приходило – мысли витали настолько далеко, что она никак не могла сосредоточиться на эссе и статьях, которые могли бы понравиться читательницам.

Пока Клара обедала, ей открылась суровая правда, требовавшая размышлений и анализа. Поскольку возникшая проблема очень тревожила девушку, ее нужно было решить во что бы то ни стало.

Во-первых, увидев ее в обществе Страттона, Тео наверняка сделал некоторые выводы, не имевшие под собой совершенно никаких оснований. Ей, Кларе, очень повезет, если газеты не опубликуют объявление бабушки о ее помолвке до конца недели.

Во-вторых, как бы они со Страттоном ни старались не привлекать к себе внимания, кое-кто из гулявших наверняка их заметил. А их общение в саду у Брентворта наверняка даст пищу для пересудов.

В-третьих, она узнала историю вражды их семей, и Страттон явно считает, что во всем виноват ее отец. Не слишком любезно с его стороны. Если бы он ее не поцеловал, Клара наверняка заявила бы, что его толкование сложившейся ситуации ужасно несправедливо. Однако он поцеловал ее, слишком быстро заставив забыть о том, что она не должна ему симпатизировать.

И, наконец, в-четвертых… Клара тяжело вздохнула. Ей пришлось признать, что если бы не ее изумление и не поэтическая завуалированность, с коей Страттон произносил непристойности, то она бы ни за что не позволила ему проделывать с ней все эти чудовищные вещи, о которых даже не могла помыслить. Ей всегда казалось, что подобное невозможно, особенно – применительно к ней.

Кроме того… Клара снова вздохнула, вспомнив о собственном безрассудстве. Ведь теперь Страттон наверняка подумал, что она согласна на любовную связь. Что, конечно же, совсем не так. Поцелуи время от времени – это одно дело, а любовная связь – совсем другое. Нечто слишком восхитительное… О, нет-нет! Господи, откуда взялось это слово? Такая связь была бы безрассудной и опасной.

Клара снова мысленно повторила эти два слова. Сосредоточилась на них. Представила, как объясняет все это Страттону. В ее воображении выглядел он потрясающе. И на его губах снова играла эта странная полуулыбка в ответ на все ее доводы. А потом ей представилось, что он опять ее целовал, заставляя замолчать и пробуждая у нее сотни разнообразных эмоций. В результате получалось, что реальные ощущения сидящей в библиотеке Клары ничем не отличались от ее фантазий.

Она попыталась взять себя в руки и снова взглянула на лежавший перед ней чистый лист. Клара решительно обмакнула перо в чернильницу намереваясь сделать хоть что-то полезное, вместо того чтобы грезить о герцоге Страттоне. Она позволила ему слишком много – и посмотрите, куда это ее завело!

Адам бродил по дому, меряя шагами огромные залы и холлы. Широкая свободная рубашка развевалась у него за спиной точно крылья. Расстегнув на рубахе все пуговицы, он совсем не ощущал ночной прохлады, несмотря на распахнутые настежь окна. Напротив, чувствовал себя, как страдающий от жара больной.

Голова горела даже сильнее, чем тело, ибо сознание его переполняли невероятно чувственные картины и он был не в силах развеять наваждение. Ничего не помогало: ни чтение, ни попытка сосредоточиться на бухгалтерских отчетах, ни систематизация информации, касавшейся смерти отца. Погружение в детали казалось слабой попыткой освободиться от чар Клары. Впрочем, все указывало на то, что ее отец лишь подливал масла в огонь, давая пищу для пересудов. Возможно, он самолично начал распространять сплетни, подстрекаемый вдовствующей графиней. В пользу этого предположения свидетельствовали ее попытки наладить отношения.

Давняя история по-прежнему не давала Адаму покоя, однако мысли о Кларе тотчас же гасили бушевавший в его душе праведный гнев, привезенный из Франции. Теперь Адам не мог сбрасывать со счетов ее слепую преданность отцу, хотя поначалу ему не было до этого никакого дела – решение ухаживать за этой девушкой основывалось на банальном вожделении и жажде мести. Он намеревался уязвить врага, сделав своей любимую и дорогую его сердцу дочь. Но теперь Адам прекрасно представлял, какую рану нанесет девушке его рассказ, ставивший под сомнение благородство и порядочность покойного графа.

Долг, долг перед семьей! Адам снова и снова мысленно повторял слово «долг», прекрасно понимая, что не хочет делать то, что должен. И все из-за женщины. Чем больше он узнавал ее, тем слабее становилась его решимость. И Адам не мог оставить без внимания данное обстоятельство. Кто будет возражать, если он перестанет ворошить прошлое? Только не его мать.