Герцог Бекингем

В тот миг, когда утих грохот кареты, унесшей графа Монтегю и д'Артаньяна, в облачении английского министра, во тьме квартала Маре, увлекая за собой преследователей, в особняк на улице Сен-Поль, вернулся Арамис. Поднявшись на второй этаж, где обеспокоенный Бекингем беседовал со встревоженными дамами, мушкетер, оторопевший от неожиданности, увидев британского герцога, несколькими минутами ранее, на его глазах, исчезнувшего за дверцами экипажа, с трудом вымолвил:

– Прошу меня простить, но я ничего не понимаю.

– Вот и прекрасно шевалье, то, что вас ввергло в растерянность, заставляет поверить в правильность расчетов господина Монтегю.

Глуповатый взгляд мушкетера, скользил по присутствующим, выражая полное недоумение, остановившись на невозмутимой герцогине.

– Значит вместо герцога, особняк покинул д'Артаньян?

Казалось, не веря самому себе, прошептал он.

– Это очевидно, и вы, милый Рене, прибыли как нельзя кстати.

Герцогиня, жестом пригласила Арамиса присесть, обратившись к Бекингему:

– Милорд, вам пора.

– Да, но…?

Пришло время изумиться лорду-адмиралу.

– Здесь оставаться опасно, господин Арамис, препроводит вас в убежище, где не смогут найти даже самые сведующие люди кардинала.

Британец с недоверием, взглянул на герцогиню.

– Вот, прочтите, это письмо написал граф Монтегю, велев перед отъездом, вручить его вам, если всё пойдет, как он задумал.

Развернув свиток, Бекингем пробежался по ровно начертанным строкам.

ПИСЬМО: «Ваша Светлость, если вы читаете сие послание, значит, вы на свободе, и это обязывает вас незамедлительно покинуть гостеприимный дом мадам де Буа-Траси. Довертесь провожатому, которого назначит госпожа де Шеврез, что под покровом ночи, доставит вас в условленное место, где не смогут обнаружить наши многочисленные враги. Человек же, который явится за вами поутру, есть верный друг, и Вашей Светлости, надлежит во всем положиться на него. Я не сомневаюсь в успехе предприятия, если вы, выполните в точности всё то, что от вас потребует утренний посланник. 

Вечно верный вам, Уолтер Монтегю»

Бэкингем бросил на ларец королевы, где хранились подвески, взгляд, переполненный неприязнью, прошептав:

– Не этого я ожидал от Анны.

– Ваша Светлость, вам было бы не лишним понять одну весьма простую вещь –  для того, чтобы получить то, чего вы желаете, порой, нужно предложить что-то взамен, например то, чего от вас требуют. Особенно, когда речь идёт о поданных, не подпадающих под законы и власть английской короны, и уж конечно, когда дело доходит до монарших особ вражеских государств.

Решительно поднявшись на ноги, будто стряхнув с себя балахон сомнений, твердо и величественно, Бекингем произнес:

– Мадам…

Обратился он к герцогине.

– …я вверяю сию святыню, память о несбывшейся любви, в ваши руки. Было бы неразумным, принимая во внимание все те опасности, поджидающие меня на каждом шагу, тащить этот ларец через пол Франции и Английский пролив. И довольно, покончим с этим! Теперь же, я готов следовать и всецело положиться на джентльмена, коего вы определите мне в провожатые.

Де Шеврез бросила строгий взгляд на Арамиса.

– Милорд, вот этот человек.

****

Когда Рошфор, прибыл в Пале-Кардиналь, Ришелье, очевидно, ещё не ложился. Утомленный неотложной политической перепиской кардинал, встретил графа равнодушной улыбкой, свидетельствовавшей о внутренней опустошенности министра, вызванной изнурительной работой. Он обессилено опустился в любимое кресло у камина, взяв на руки черного мохнатого кота, одного из трех, дремавших в просторной корзине на мягком коврике у чугунной решетки. Тонкие пальцы Ришелье, унизанные несколькими массивными перстнями, бережно, с нежностью, потрепали за ушки сонное животное, что отразилось на лице могущественного министра блаженной улыбкой, наблюдать которую можно было лишь тогда, когда урчащий меховой комочек, прижимался к голубой муаровой ленте ордена Святого Духа, висевшего на груди кардинала.

– Нужно ли Рошфор, следует так торопиться тому, кто несет неутешительные новости?

Слабым голосом произнес «Красный герцог», повергнув, неестественной мягкостью, графа в изумление.

– Но это мой долг, монсеньор.

– Что ж, тогда исполняйте… ваш долг.

С паузой, во время которой вперил в графа жесткий пронзительный взгляд, тихо вымолвил Ришелье.