Герцог Бекингем

Помимо всего прочего, этот проект полностью соответствовал желанию парламента, высказанному в конце правления короля Якова. У всех еще звучало в ушах громкое заявление Джона Элиота: «Мы бедны, а Испания богата. Вот где следует искать нашу Индию!» Поэтому казалось, что планируемая Бекингемом экспедиция получит поддержку народа.

Что касается Карла, то он искренне верил, будто, послав флот к берегам Испании, он весьма серьезно повлияет на возможность восстановления сестры и зятя на троне Пфальца, а этого он упорно добивался. Он явно рассчитывал, что Испания, будучи атакована и отрезана от американского золота, отступит в Нидерландах и Германии. Возможно, он просто принимал желаемое за действительное, как ему не раз случалось поступать и в дальнейшем. Именно этот вопрос с недоумением задавал себе шведский посол, которому король за несколько дней до отправки экспедиции заявил: «Я стану воевать с Испанией до тех пор, пока мой зять не будет восстановлен в правах, даже если это будет стоить мне короны» ^{312}.

Итак, ничто заранее не предвещало провала великого замысла Бекингема. Ничто, кроме разве упорного нежелания парламента предоставить дополнительные субсидии сверх двух субсидий в 140 тысяч фунтов стерлингов, по которым голосовали в июне. Несмотря ни на что, подготовка к операции продолжалась, главный адмирал опять вложил собственные деньги. В августе Тайный совет подтвердил желание короля призвать наиболее состоятельных подданных «добровольно» внести пожертвования, и большинство действительно их вносили, пусть без особого энтузиазма, но и без сопротивления.

На протяжении всего лета 1625 года флот вооружался в портах, расположенных у южных берегов Англии. Соединенные провинции также пообещали предоставить 22 корабля. Матросов и солдат набирали «путем давления», то есть насильственно, поскольку добровольцев не нашлось. Все еще, конечно, помнили печальный опыт армии Мансфельда. Но что оставалось делать? Всего было оснащено 12 судов королевского военного флота, 73 торговых корабля и множество угольных барж из Ньюкасла. Предстояло перевезти 5 тысяч матросов, 10 тысяч солдат, 100 лошадей и артиллерию – все они должны были быть собраны в Плимуте к началу октября. То были мощные силы – более многочисленные, нежели вошедшая в легенду армада, посланная в свое время Филиппом 11 на покорение елизаветинской Англии. Достоинства новой армии внушали великие надежды. Но…

Таких «но» было немало. В первую очередь бросалось в глаза полное отсутствие энтузиазма и профессионализма у солдат и матросов. Приятно мечтать о славе Дрейка, но с тех пор образ мыслей изменился и англичане уже не отличались тем боевым духом, который в 1560-1580-х годах заставлял их мчаться на край света в поисках приключений и добычи. Большая часть нынешнего контингента шла на войну нехотя, из-под палки, не имела никакой технической подготовки и не знала, куда и зачем их везут.

Существовало еще одно «но» – однако оно станет явным чуть позже – материальное оснащение оставляло желать лучшего. Снаряжения не хватало, многие корабли были в плохом состоянии, мачты оказались изъедены древоточцами, паруса износились. И главное, не хватало провизии: мяса, хлеба, воды. Запасы скоро истощились, и это привело к бунтам. В данном вопросе нельзя отрицать ответственность Бекингема. Будучи главным адмиралом, он был обязан следить за количеством и качеством снаряжения и провизии. Он же оставил эти вопросы на попечение своих подчиненных, из которых многие были некомпетентны, а другие откровенно бесчестны: приказы исполнялись плохо, поставки не осуществлялись. Везде царил хаос. После катастрофы с армией Мансфельда Бекингему, чья честность не вызывает сомнений, следовало бы сделать соответствующие выводы. Он их не сделал.

И наконец, главное: руководство экспедицией было посредственным. Поначалу было решено, что главный адмирал сам поведет флот. Однако в сентябре сочли, что он принесет больше пользы как дипломат на поприще создания и укрепления англо-голландско-датско-шведско-французской коалиции, необходимость которой теперь ощущалась как никогда. Поэтому, приняв (несколько обманчивое) звание «генералиссимуса», Бекингем передал командование назначенному королем адмиралу. Этим адмиралом стал Эдвард Сесил, отважный солдат, ветеран нидерландских войн, не имевший, однако, опыта морских сражений. Ему довольно неожиданно, прямо накануне отъезда, присвоили титул виконта Уимблдона, что не добавило ему авторитета, необходимого для того, чтобы заставить подчиняться таких вице-адмиралов, как граф Эссекс, важный вельможа, сын фаворита Елизаветы I, или граф Денби, шурин Бекингема. Фаворитизм давал о себе знать.