Герцог Борджиа н-ской губернии

Женщина даже растерялась, видно нечасто ей приходилось слышать такое обращение.

— Мне сейчас некогда, — сказала она, но уже не таким недовольным тоном, — корову надо доить.

Мамедов ненадолго задумался. Ему пришло в голову, что лучше пусть она закончит неотложные хозяйственные дела, так как потом ей будет не до этого, а корова здесь не при чем.

— Хорошо, мы подождем, пока вы освободитесь, — так же вежливо сказал Алискер.

Женщина исчезла в коровнике, а они вернулись к своей машине.

Было начало одиннадцатого. Алискер и Николай тщетно попытались обнаружить на улице хотя бы одного местного жителя.

— Повымирали, что ли, все, — проворчал Антонов.

— Наверное, всех похмельный сидром свалил, — отозвался Алискер.

Тут в конце улицы показались две старушки, которые шли по направлению к «шестерке».

Оба, как по команде, ринулись к ним. Завидев Мамедова с Антоновым, старушки с любопытством на них посмотрели.

— Мы ищем Свету Сергееву, — произнес Алискер.

— Дак она ж в городе, сынок. Она, почитай, здесь не бывает, раз в месяц только появляется.

— Да и то, чтобы с родителей чего-нибудь стянуть, — добавила вторая.

Не было сомнений, что Света не пользовалась большой популярностью среди соседей.

— А зачем она вам нужна? — полюбопытствовала первая бабулька, маленькая, сухонькая, с глубоко запавшими черными глазками.

— Мы из милиции, — брякнул Николай, за что немедленно был вознагражден испепеляющим взглядом Алискервых глаз.

— Из милиции?! — в один голос переспросили старухи. — А что она натворила?

— Да ничего не натворила, — Антонов понял, что ляпнул что-то не то.

— А зачем же тогда ищите?

— Нужно получить от нее кое-какие сведения, — произнес Мамедов.

Было видно, что ни одна из бабулек не удовлетворена таким объяснением. Они переглянулись между собой и покачали головами, как бы говоря: «Ничего в этом нет удивительного».

— А как она вообще? Какой характер у нее? — небрежным тоном спросил Мамедов.

— Ой, характер у нее еще тот, — старуха даже руками вплеснула, чтобы сильнее выразить, как ей не нравится Светин характер.

— Бедная Валентина, — запричитала вторая, толстая и дородная, в светлом ситцевом платке.

Она кивнула в сторону дома Сергеевых, из чего Алискер и Николай заключили, что она имеет ввиду мать девушки.

— Намаялась она с ней!

— Такой дочки врагу не пожелаешь, — добавила вторая.

И они наперебой начали рассказывать о всех подвигах Светы Сергеевой. Оказывается, послужной список девушки был довольно обширным и красочным. Чего только не наговорили о ней старухи. И «мотаться» она начала с тринадцати лет, и пьет, и курит, с родителей деньги тянет, а их ни в грош не ставит. Отец ее несколько раз из дома выгонял, чтобы она прекратила «аморальными вещами» заниматься. Мамедов и Антонов только успевали кивать головой, выслушивая весь этот словесный поток.

— … А потом вообще с Валеркой связалась, с уголовником!

Алискер и Николай насторожились. Это было уже поинтереснее.

— А кто такой этот Валерка? — осторожно спросил Мамедов.

— Ой, это такой бандит… — старуха закачала головой и понизила голос, — в тюрьме два раза сидел. Никому житья не давал, на всех страху нагонял.

«Ясно, — подумал Мамедов, — местная гроза. В каждой деревне не обойтись без такой фигуры».

— От него все приличные девки шарахались, а эта связалась и не побоялась даже, — продолжала старуха, причем в ее голосе слышалось даже некое подобие уважения к смелости Светы.

— Свадьбу сыграли, — загалдела другая, выпучив от возбуждения выцвевшие глаза, — а они года не прожили — разошлись. Валерку-то посадили, а она сразу на развод подала.

— А жили-то они как, — маленькая старушонка даже глаза закатила, чтобы нагляднее продемонстрировать свой ужас, — каждый день драки, пьянки, гулянки. Как только у них ребенок-то выжил, не представляю…

— Так у нее и ребенок есть? — спросил Мамедов.

— А как же! Девочка. Вероникой зовут. Года три ей уже будет.

— Да побольше, — встрянула другая старушка, — четыре, а то и пять.

— Это ж во сколько лет она ее родила?

— Молодая совсем была, еще, как говориться, молоко на губах не обсохло. Лет шестнадцать, наверное, ей было.

— Да что ты такое говоришь, — возмущенно напустилась на нее вторая бабулька. — Ей уж восемнадцать было.

— Ну, может быть, точно не помню, — пожала плечами черноглазая старуха.

— А где же сейчас этот Валера? — поинтересовался Мамедов.

— А кто его знает? Уехал он отсюда уже давно. Не знает никто, куда.

— Может, родители ее знают? — спросил Алискер. — Он же, наверное, поддерживает с ними связь.

— Да какая там связь, — махнула рукой толстушка, — не нужен ему никто. Уголовник он, — она еще сильнее понизила голос, — чеченец он, — произнесла она так, словно выдавала страшную тайну.

— Ага, отец у него оттуда, — подтвердила другая, — вроде он туда и уехал. Мать-то у него померла еще в девяносто четвертом. Так что здесь у него родни не осталось, кроме дочки, да она ему не больно-то нужна.

— Таким вообще никто не нужен, — проговорила другая, — одно слово уголовник, да еще и чечен.

— И давно он уехал?