Герцогиня

Пришлось поить самому, потому что она была не в состоянии даже флягу ко рту поднести, так руки тряслись. Максимус влил ей несколько хороших глотков, невзирая на кашель и вялое сопротивление, и только потом отпустил. Спрятал флягу под сиденье.

— Ну, что? Полегчало?

— Да… господин… — это были первые слова, внятно произнесенные девицей.

Она съежилась на сиденье, стараясь занимать как можно меньше места и при этом находиться как можно дальше от Максимуса. По телу пробегала волнами крупная дрожь. Потом, словно опомнившись, рыжая попыталась натянуть повыше на грудь обрывки платья.

— У тебя осталась где-нибудь родня? — он хмуро оглядывал ее и сердился, в общем, уже на себя.

На кой черт ему спасать девиц-простолюдинок?

— Н-нет, господин, — опустила глаза.

— Врешь.

— Они… я не могу вернуться… в деревню.

— Почему?

Она вдруг вскинулась, посмотрела в упор.

— Потому что я блудница, господин. Таких, как я, в общину не принимают.

— Понял, — он задумчиво почесал бровь, — куда же мне тебя отвезти?

Рыжая совсем съежилась и посмотрела на него взглядом побитой собаки. А затем спросила:

— Что… с ними?

Он пожал плечами.

— Кому-то удалось сбежать. Хочешь вернуться?

— Нет! — и снова губы задрожали, на глазах блеснули слезы.

— За что тебя… так? — спросил Максимус, — ты же долго с ними жила. Что, каждый раз так развлекались?

Девица шмыгнула носом, потупилась.

— Ал притащил откуда-то девку, красивую очень. Я поняла, что он ее себе заберет, а я ни с чем останусь… И сперва хотела ее убить, но не смогла. Я помогла ей убежать. А потом… Ал, когда понял, что она не сама убежала, а с моей помощью… наказал.

Последнее слово рыжая выдохнула едва слышно.

А Максимус, боясь лишний раз вздохнуть, чтобы не спугнуть удачу, вкрадчиво спросил:

— Как выглядела та девушка?

— Да как… Маленькая, щупленькая. Волосы черные, и острижены коротко, как у мужчины. Глаза необычные, то ли зеленые, то ли голубые. Я ее на лошадь посадила, сказала, чтобы в город ехала. У меня там тетка работает в большом доме…

— То есть ты помогла ей бежать и сказала, куда дальше направляться?

— Ну да, — рыжая исподлобья посмотрела на него, — что не так, господин? Мне-то она ничего плохого не делала. Ал бы меня точно бросил…

— Так, может быть, ты к Алу и вернешься? — усмехнулся Максимус, — если он тебе так дорог? Возможно, ему повезло и он остался жив.

— Нет, — она содрогнулась, — нет-нет, пожалуйста… Он…

И умолкла.

А Максимус не стал расспрашивать дальше, поскольку прекрасно понимал, что такого сделал Ал и его дружки.

— Как тебя зовут? — наконец спросил он.

— Лиса, — буркнула девица с выражением полной обреченности на лице.

— Это потому что рыжая? — усмехнулся.

— Да… Что вы… со мной теперь сделаете, господин?

Максимус пожал плечами.

— Я не знаю, — признался откровенно, — ты мне не нужна. Но, поскольку ты сделала доброе дело, я отвезу тебя к себе. Ты помоешься, переоденешься. Я вызову тебе лекаря. А потом, когда придешь в чувство, решим, что делать дальше.

Пока Лиса плескалась в ванной, он выглянул на улицу, поймал у дороги мальчишку-беспризорника.

— Чего мистер желает?

— Я тебя тут уже видел раньше, — Максимус, прищурившись, разглядывал чумазую физиономию.

— Конечно, мистер. Я тут неподалеку живу, в приюте. И уже выполнял ваши поручения.

Мальчишка выпрямился, пригладил торчащие во все стороны криво и косо остриженные волосы непонятного цвета.

— Вас что, выпускают из приюта?.. Впрочем, неважно. Раз уж ты выполнял мои поручения, вот тебе еще два. Во-первых, отнеси эту записку доктору Вейну, что на улице Первого Лика, тридцать два. Цифры я записал, гляди. Во-вторых, это письмо отнеси во дворец герцога Вилмера, отдай прислуге и обязательно — обязательно дождись ответа. Как принесешь ответ, получишь плату. Все понятно?

Беспризорник кивнул и сорвался с места, сверкая черными пятками. А Максимус подумал, что если мальчишка смышленый, надо взять его на заметку. Вдруг да пригодится для чего.

Он вернулся, сел в гостиной, листая утреннюю газету. В Перхеште все было спокойно, никаких изменений. Разве что несколько мелких краж, да дуэль меж аристократов. Ну прямо затишье перед бурей.

Отложил газету, принялся ходить туда-сюда, рассматривая рисунок шелкового ковра. С утра приходящая горничная убралась, ни пылинки, ни соринки. Надо будет еще того же мальчишку отправить в «Малефик», чтобы отнес заказ — время наступало обеденное, а Максимус уже и забыл, когда ел в последний раз.

— Господин… — раздалось с порога.

Взгляд метнулся к замершей в дверях Лисе.

Надо будет послать и за платьем. Не ходить же девице в подкатанных мужских брюках и сорочке… Да еще и босиком.

Лиса переминалась с ноги на ногу, тоже пристально изучая рисунки на ковре.

Теплая ванна частично вернула ей человеческий облик, и теперь, с длинными, рассыпавшимися по плечам локонами, она казалась совсем молоденькой. Избитый ребенок, не более.

— Проходи, садись, — Максимус кивнул в сторону дивана.

— Благодарю, — она кивнула, осторожно, на цыпочках пересекла комнату и опустилась на край.

— Как ты себя чувствуешь?