Герцогиня Чёрной Башни. Хроники Паэтты. Книга II

Когда Каладиусу предложили остановиться в той же гостинице, в которой они жили в прошлый свой приезд, он кисло поморщился, но всё же согласился. Однако он быстро оттаял, когда хозяйка гостиницы, сразу припомнив привередливого гостя, тут же предложила ему лучшую комнату, а также объявила, что в ближайшее время для него будет готова горячая ванна.

Уже в гостинице обнаружилась весьма тревожная неприятность – Пашшан обморозил себе щёки. Правда, сам баинин никак не давал понять, что это хоть сколько-то его беспокоит, однако великий маг был весьма встревожен и тут же отправил гостиничного мальчика-лакея за какими-то притирками к ближайшему аптекарю.

– Проклятые холода! – ворчал он, разглядывая побелевшие щёки баинина. – А ведь там, куда мы направляемся, будет ещё хуже!

Всё это лишь укрепило Каладиуса в мысли о том, что путешествие верхом более неприемлемо для его друзей. Поэтому Варан, едва перекусив с дороги и немного обогревшись у камина, тут же отправился к каретных дел мастеру. Тот оказался истинным знатоком своего дела, поэтому пообещал, предварительно взвесив в ладони плотно набитый и приятно позвякивающий мешочек, что к завтрашнему утру всё будет готово.

И действительно, ещё до рассвета следующего дня рыдван стоял на заднем дворе гостиницы. Внешне он совершенно не изменился, но внутри перемены были весьма значительными. Каретник убрал спальные места, заменив их дополнительными диванами. Вдоль Труона хватало селений с постоялыми дворами, так что ночевать в экипаже всё равно вряд ли пришлось бы. Зато теперь здесь с максимальным комфортом могло путешествовать не то что пятеро, а и едва ли не вдвое большее количество людей.

Но вернёмся обратно к вечеру того дня, когда путешественники прибыли в Шинтан. Несмотря на то, что город праздновал уже около недели, останавливаться он, похоже, не собирался. Люди истосковались, изголодались по добрым вестям и добрым поводам, а потому веселье принимало почти исступлённые формы. Народные гуляния, где рекой лилось вино, а жареные колбаски радостные торговцы отдавали почти за бесценок, нередко заканчивались потасовками, а однажды случился даже поджог одного из домов, впрочем, нужно отметить, совершенно непреднамеренный.

И этот день не был исключением. Едва ранние сумерки спустились на город, улицы стали наполняться народом, который, невзирая на трескучий мороз, вновь намеревался разгульничать до поздней ночи. Небо вновь раскрасилось сполохами фейерверков, которые делали честь как алхимикам, так и магам, поскольку некоторые, особо замысловатые фигуры явно были творениями пошедших вразнос волшебников.

Поговаривали, что король Анжей, который вроде бы едва не выбросился из окна, когда ему доложили о Симмерской ведьме, теперь расхаживал гоголем и важно принимал поздравления от придворных и иноземных гостей. Он много разглагольствовал о единстве нации, патриотизме и твёрдости духа палатийцев, раздавал чины и награды направо и налево, сыпал пафосными метафорами и вообще вёл себя так, словно все войны его королевства уже выиграны, причём лично им.

Поначалу его величество хотел официально окрестить двадцать девятый день месяца жатвы Днём Избавления, но затем решил, что это название лучше немного приберечь на случай разгрома Тондрона. Поэтому в итоге этому дню было дано не менее звучное название Дня Национальной Гордости. И нельзя не признать, что это была весьма точная характеристика данного события.

Однако наши путешественники, несмотря на обещания, данные Каладиусом незнакомому прохожему, не спешили принимать участия в торжествах. Каладиус вновь отмокал в горячей ванне, мужчины наслаждались покоем и отсутствием седла под задницей, поцеживая эль в общей столовой, правда, Кол элю предпочёл обычный хлебный квас. Солана же осталась в комнате и лишь мрачно зыркала из окна на протекающую внизу вереницу хмельных и весёлых людей, освещаемую множеством факелов и фонарей.

Словно в насмешку над юной волшебницей, прямо мимо её окон протащили очередное чучело Симмерской ведьмы. На этот раз оно сильно уступало в художественности исполнения, однако, компенсировало это своими поистине чудовищными размерами. Впрочем, неказистость поделки нимало не смущала разгорячённых людей, поскольку, совершенно очевидно, что чучело это предназначалось для сожжения, а там уж совершенно неважно, насколько талантливо оно было исполнено. По крайней мере, от такой громадины, вероятно, набитой соломой, пламя должно будет доставать до самого неба.

Кол относился к происходящему куда более философски. В отличие от большинства шинтанцев он куда лучше знал историю разгрома Симмерской ведьмы, а потому лишь посмеивался, прислушиваясь к восторженным россказням посетителей, которые взахлёб пересказывали друг другу одни и те же захватывающие дух истории, так, словно видели всё это собственными глазами.